Пласты, плоскости
Выходные получились неожиданно насыщенными, культурными. Собирались на шышлыки в Голицино, но погода объявила перекур и грозу, переменную облачность и холодный ветер, который показывает, что весна ещё не наступила, пока что наступило иное - уже не зима, но ещё не весна, потому что на земле пока что не полежишь, общая тональность погоды, конечно, теплая, но такое ощущение, что тепло как покрывало Майи, его в любой момент можно сдернуть, снять как корку, за которой хлад снега и гноя. Природа держит в подвешенном состоянии, не дает продвинуться куда-то в сторону, мы топчемся на месте, переживаем текущий момент и, оттого, посещаем культурные увеселения.

От весны - свежая зелень на деревьях и на земле, от зимы - аркады простуд, горчишники и сироп от кашля. Из одной простуды входишь в другую, прозреваешь аллергию на цветение, так что всё как всегда. Сначала - на "Арт-Москве", которая мало чем отличается от прошлогодней. Хотя сложно не заметить увеличение количества фигуративной живописи, уменьшение количества видео и инсталляций. Раньше видео было было ровно рассосредоточено до белому лабиринту галерей, теперь его собрали в одном полутемном месте, обязательные "Синие носы" (их тут очень много) и лучшая - фильм Владика Монро про свидание Штрилица с женой, на мой взгляд, лучшая работа ярмарки, квентисенцией обобщаюшая основной тренд - всеобщее смехачество и пересмешничество. Стеб и обыгрывание культурных реалий (нет ничего святого) присутствовал и раньше - в соц-арте и нарочито иллюстративном Звездочетове, однако теперь арт-квн стновится художественным мейнстримом, что, на самом деле, говорит о кризисе и отсутствии больших, оригинальных идей. Потому что смех (как и любая нарочитая литературщина) - вневизуальное, дополнительное средство, возникающее в тот момент, когда перестают работать привычные, традиционные.

На лицо - классический когнитивный диссонанс - артефакты более не волнуют, не трогают. Уже давно это заметил, много раз описывал (вид посетителей галереи и вид из музейного окна переигрывает, перекрывает окна картин). Вот скажем, сходили в прошлые выходные на выставку Фостера в ГМИИ, казалось бы- выставка-аттракцион, роскошные фоты и макеты зданий играть не переиграться, но не трогает, мимо, мимо - мосты из картона и дворцы из бамаги. Потом пошли на "Арт-Стрелку" во исполнения обещания Китупу посмотреть его выставку. Совсем другой выставочный контекст - нервно отштукатуренные стены полуподвала-полугаража, а, прости Илюша, не трогает. А вот увидел на ярмарке работу Китупа 90го года (самолет летит на черном фоне, арабская вязь сообщает направление самолета), поинтересовался ценой (10 тысяч долларов) и вот это неожиданная причастность и гипотетическая возможность оживляют восприятие прекрасного. То есть, твоя личная заинтересованность оказывается вполне эстетической категорией. Именно поэтому "Арт-Москва" оказывается экспозицией, завязанной на друзей и френдов, которые оказываются и среди зрителей, и среди авторов. Именно за это я люблю стерильно белые лабиринты - из-за личных встреч, личных привязанностей, принципиально не отличающих "Арт-Москву" от "Нон-фикшн". Ты идешь не потреблять пассивно впечатления, но ищешь перпендикуляры своего собственного существования. Радуешься, когда много Кулика, когда встречаешь сосредоточенного Скидана или работу юзера Горохова с мордами, которые я хорошо знаю из своей френд-ленты. Алена продает мне журнал с моей статьей, а Шабуров (его не миновать) равлекает граффити.

Пока я писал все это, начался и закончился, прополоскав внутренности Усиевича, строго вертикальный ливень - ещё одна примета наступающего сезона. Строго вертикальные долгими не бывают, если вертикаль длится долго, значит началась осень (вне зависимости от времени года) и вертикаль снова подпирает главенствующую в Москве горизонталь. Все ассоциации от Москвы имеют сугубо горизонтальный характер. Москва напоминает мне плавленный сыр (с грибами?), неровным слоем намазанный на аккуратный белый тост. Я спотыкаюсь об эту мысль на Площади у Никитских Ворот - одном из таких зияющих пустотой и расползающихся по сторонам, мест. Мы вышли из авто и идем в "Антрекот", где всегда тихо, малолюдно и неплохо готовят (правда, меню не очень обширное) и говорим о том, что даже церкви и высотки не добавляют городу вертикальности, как раз наоборот, всячески подчеркивают локальность своих проколов, проколов своих башенок и куполов. В Иерусалиме даже пятиэтажные мазанки кажутся головокружительно взрослыми, в Москве даже 17-этажки умудряются выглядеть 9-этажками, теперь, когда в обязательном порядке сносятся все пятиэтажные хрущёбы, город словно бы оседает, становяст на невидимые колени. И чем больше Дон-Строй рвётся вверх, тем ниже трава и деревья, дома и витрины.

Потом, конечно же, мы пошли на "Код да Винчи" в "Киноцентр, я не хотел, но меня заставили... фильм, конечно, хороший, одноразовый пластиковый стаканчик. Делали профессионалы, которые как могли вытаскивали картину из вязкого и неудобоваримого во всех смыслах романа. То есть фильм - это симулякр симулякра, седьмая вода на киселе. Уж если книга была полой и искусственно взнузданной до 44 млн проданных копий, что уж говорить о фильме? Хотя, повторюсь, все более-менее сносно. Единственный серьезный провал - кастинг, видимо, побежденный агентской активностью. Два главных действующих лица не внушают никакой симпатии. Во-первых, им совершенно нечего играть, во-вторых, хлопотать лицом тоже надо уметь. С Одри Тату все ясно - свежесть очарования девчушки из "Амели" пропала, девочка созрелаи более не интригует, а глаза-маслины и маслянистая чёлка на глаза, скорее, раздражают. А вот что произошло с Томом Хенксом непонятно совершенно - вместо лица застывшая-заскорузлая корочка ничего не выражающей гримассы, перекошенный узкий, съеденный рот и пустой глаз - ну совсем как у Олега Меньшикова в "Докторе Живаго". Плюс уродливая прическа, не прическа, но застывший рвотный порошок. Есть столько умных и корректных лиц, но когда в роли интеллектуала выступает заматеревший Форест Гамп становится просто не интересно смотреть, что с ним происходит.

Очень бы хотелось, чтобы сняли такой фильм про православную церковь. Прикол в том, что самой антицерковной силой ныне является масскульт. Только попс способен бороться с всевозрастающим влиянием гоп-попов. Антиклерикальность вытеснена из арт-хауса в блокбастеры и ситкомы... Хотя зал был полон, основное количество сцен происходит в сумерки и вот ты выходишь из душного зала в фойе, словно бы день отступил на полшага назад. Свежий воздух... из-за которого мне показалось, что на улице идет дождь, настолько сильным оказался контраст между залом и улицей. Несмотря на то, что воздуха в горизонатльной, размазанной по наклонной плоскости Москве почти нет, а зале его оказалось ещё меньше. Просто это фильм такой, высасывающий, как и положено симулякру.