Дело о трахее
Дело в том, что родной Чердачинск удивил двумя вещами - маринованными перепелиными яйцами в стеклянных банках (продают как консервированные помидоры) и ссылками в троллебусе на сайт бесплатного (или дешевого) проезда - типа для ветеранов, что ли? которые, что ли, пользуются интернетом? Остальное осталось (насколько хватило глазу) прежним, несмотря на новые дома и магазины, что погоды не делают. Чердачинск вообще такое место, в котором ничто погоды не делает. И никто, атомированность какая-то, каждая шестирёнка пробуксовывает вхолостую в своей собственной плоскости. Нет сцепляющего материала. Нет тесноты или плотности информационного (какого угодно) излучения. Оттого здесь можно так - на обочине. На окраине. Куда приехал и с тех пор не выходил. То есть, с прошлого года не был на улице. Впал в сонную медитативность (медитативную сонливность), ем и сплю, сплю и ещё немного читаю, но вот чтобы писАть как обычно - много, с перехлёстом, с пересаживанием с файла на файл (драйв такой всё успеть), этого нет - ничего не пишу, файлы заготовок остаются неизменными. Ни одной мысли. Расслабуха, расслабон. Слушаю как мама жалуется на отца. Слушаю, как рассосредоточенно молчит у телевизора отец. Броня и Белла гоняют друг дружку. Все!

Оттаяли желания. Вдруг неутолимый голод: потому что мама готовит и можно расслабиться, стать моложе, чем ты есть. Мамины разносолы, прибамбасы, от которых отвык, которые не вписываются в построенную тобой повседневность. Вдвойне вкусно, ибо избыточно. Комнаты тут столь просторные, что кажется невозможно протопить, мама повышает градус теплоты полов, но воздух продолжает висеть прохладными кубометрами. Так жаренная курица домашней выпечки отличается тщательностью прожарки всего мяса (не только шкурки, да?), всей мясной поверхности, которая после прожарки становится суше и как бы аккуратнее. Трудно найти на этих территориях место, ловишь себя на желании забиться в угол. Ещё не ходил в отстроенный осенью домик для гостей во дворе - ощущение что тебе вообще сложно выйти из дома.

Болит трахея: синдром отказа. Подумалось: какое странное, страшное слово "трахея", есть в нём что-то от фильма ужасов. Не знаю. Пытался найти материалы о том, как Кафка Достоевского читал, ведь должно быть где-то. Но не нашёл. закопался в книги Сараскиной и Карякина, посвящённые "Бесам". Сараскина ещё куда ни шло, по фактурке, по исследовательскому драйву, а вот огромный том Карякина - седьмая вода ни киселе омерзительного публицистического пафоса. Зато, помню, шароебился по тусовкам и ток-шоу с ласковым интеллигентским прищуром. Вот в этот прищур весь и выродился. В образ, в медийную какашку. Ладно. Тем более, что за окном - чистый Ротко - дымы и тени зависают над посёлком (мне со второго этажа видно всё, ты так и знай), утыкаясь в грудь многоэтажных утёсов-великанов. А ещё здесь отчаянно голубое небо и ослепительное солнце, короче, всё как в стихах Пушкина, то есть аутентично. Вот ведь странное дело - посиндустриальность столицы влияет на всё, в том числе и на погоду; помню, как в начале 90-х мы злоупотребляли этим теоретизированием, рассуждая, что "постмодернизм - он как погода", де, он него не скроешься, ну, вот и дорассуждались.

"И словно напророчила" (с)