|
|
Пишет Paslen/Proust (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} paslen)@ 2007-01-17 21:54:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Дело о Пейзажах с пропавшими фигурами Филиппа Жакоте
Дело в том, что своей книге "Пейзажи с пропавшими фигурами" Филипп Жакоте предпослал предисловие (перевод Арины Кузнецовой по сборнику 2005 года - из-во "Алетейя" Спб.)
"Почти непрерывно, на протяжении многих лет, я описываю эти края, где поселился когда-то и где теперь живу постоянно. Меня, наверное, станут упрекать - или уже упрекают - за то, что здесь я укрылся от мира, от человеческих страданий и что люди с их бедами и горестями (всегда громче заявляющими о себе, нежели радости) мало для меня значат. Но, надеюсь, при внимательном чтении книги подобные упрёки отпадут сами собой. Ибо на её страницах речь пойдёт о подлинной реальности, пусть взятой фрагментарно, о том, что может увидеть каждый (даже в городе, на первом же перекрёстке, над ближней крышей). Не лучше, не полезнее ли человеку думать об этом, чем (я беру худшие крайности) без конца пережёвывать одни и те же мысли о своём жалком состоянии, о фатальной обречённости на убожество, или, наоборот, забыть о страданиях, окунувшись в сияющий красками "нездешний" мир (противоположные, но одинаково опасные направления, между которыми колеблется сегодня журналистика и часть современной литературы). Но иногда мы получаем дары - порой и вовсе нежданные, - и вот я хочу понять, как все эти дары связаны с нашей глубинной внутренней жизнью, в чём их смысл по отношению к нашим изначальным желаниям. Как если бы, говоря простыми словами, земля была хлебом, а небо -вином; эти слова одновременно и явлены сердцу, и глубоко сокровенны: я не знаю, как лучше назвать стремления художников прошлого (и иногда настоящего0 и власть мира над ними - и над нами - благодаря их творениям. Только мёртвые абсолютно чужды миру (но и об этом нельзя говорить с полной уверенностью).
Я совсем не стремлюсь составить подробную опись этих мест или занести их в анналы: в большинстве случаев подобные попытки надуманны и ведут к отчуждению; слишком стремясь уловить очертания, запечатлеть целое, постичь скрытую суть, можно уничтожить живое движение; а позабыв оставить место для неуловимого, вечно ускользающего, можно потерять всё... Мне оставалось только бродить здесь снова и снова, вспоминая, читая приметы, забывая, возвращаясь назад, обретая, теряя... Я не смотрел под ноги, как энтимолог или геолог: я только странствовал и внимал. Я видел преходящие вещи мира - те, что живут гораздо меньше, чем человек, и те, чьё существование намного длиннее. Порой на перекрёстке наших встречных движений (так иногда в скрещении взглядов вспыхивают молния и рождается новый мир) я словно угадывал - решусь ли произнести? - неподвижный источник любого движения... или это слишком громко сказано? Не лучше ли отправиться в путь..."
Дело в том, что своей книге "Пейзажи с пропавшими фигурами" Филипп Жакоте предпослал предисловие (перевод Арины Кузнецовой по сборнику 2005 года - из-во "Алетейя" Спб.)
"Почти непрерывно, на протяжении многих лет, я описываю эти края, где поселился когда-то и где теперь живу постоянно. Меня, наверное, станут упрекать - или уже упрекают - за то, что здесь я укрылся от мира, от человеческих страданий и что люди с их бедами и горестями (всегда громче заявляющими о себе, нежели радости) мало для меня значат. Но, надеюсь, при внимательном чтении книги подобные упрёки отпадут сами собой. Ибо на её страницах речь пойдёт о подлинной реальности, пусть взятой фрагментарно, о том, что может увидеть каждый (даже в городе, на первом же перекрёстке, над ближней крышей). Не лучше, не полезнее ли человеку думать об этом, чем (я беру худшие крайности) без конца пережёвывать одни и те же мысли о своём жалком состоянии, о фатальной обречённости на убожество, или, наоборот, забыть о страданиях, окунувшись в сияющий красками "нездешний" мир (противоположные, но одинаково опасные направления, между которыми колеблется сегодня журналистика и часть современной литературы). Но иногда мы получаем дары - порой и вовсе нежданные, - и вот я хочу понять, как все эти дары связаны с нашей глубинной внутренней жизнью, в чём их смысл по отношению к нашим изначальным желаниям. Как если бы, говоря простыми словами, земля была хлебом, а небо -вином; эти слова одновременно и явлены сердцу, и глубоко сокровенны: я не знаю, как лучше назвать стремления художников прошлого (и иногда настоящего0 и власть мира над ними - и над нами - благодаря их творениям. Только мёртвые абсолютно чужды миру (но и об этом нельзя говорить с полной уверенностью).
Я совсем не стремлюсь составить подробную опись этих мест или занести их в анналы: в большинстве случаев подобные попытки надуманны и ведут к отчуждению; слишком стремясь уловить очертания, запечатлеть целое, постичь скрытую суть, можно уничтожить живое движение; а позабыв оставить место для неуловимого, вечно ускользающего, можно потерять всё... Мне оставалось только бродить здесь снова и снова, вспоминая, читая приметы, забывая, возвращаясь назад, обретая, теряя... Я не смотрел под ноги, как энтимолог или геолог: я только странствовал и внимал. Я видел преходящие вещи мира - те, что живут гораздо меньше, чем человек, и те, чьё существование намного длиннее. Порой на перекрёстке наших встречных движений (так иногда в скрещении взглядов вспыхивают молния и рождается новый мир) я словно угадывал - решусь ли произнести? - неподвижный источник любого движения... или это слишком громко сказано? Не лучше ли отправиться в путь..."
