Философия политики |
[Dec. 23rd, 2003|12:46 am] |
[ | Current Mood |
| | tired | ] | Краткий конспект тогда уж, во избежание недоразумений.
Лекция была объявлена афишей Музея Маяковского как вечер поэзии: презентация книги А. Г. Дугина "Философия политики".
А. Г. Дугин в самом деле представил несколько книг, в том числе книгу Джемаля, о которой сказал, что это очень хорошая правильная книга, а читать ее нужно, вычеркнув отовсюду слово "ислам". Презентация же книги "Философия политики" заключалась в сообщении автора о том, что это книга, она написана, а говорить о ней ему меньше всего хочется.
Предыдущий курс лекций был посвящен языку Традиции, в противоположность языку современности. Парадигма современности, три века назад откомпиллированная энциклопедистами, была чрезвычайно агрессивной в отношении к Мракобесию (то есть, парадигме Традиции). Всякий раз, когда внутри Модерна возникали островки Традиции -- например, фашистская идеология, нагло заявившая о возвращении к мракобесию -- они жестоко подавлялись. Футурологические концепции вроде коммунизма и даже социал-демократии оказалось труднее распознать как ростки Традиции, но с этим удалось справиться. Ненависть к Мракобесию давала крылья механистическому мышлению Модерна, поднимая в воздух грузы гуманитарных бомбардировщиков.
Случилось так, что в момент полного торжества Современности подступило к ней безразличие. Враг был повержен, и вдруг оказалось, что это больше неинтересно. Сакральное так сакральное, хочешь мракобесия, бери себе мракобесие. Шаманы -- хорошо, пускай, можно и церкви, между церковью и хорошим шопом никакой разницы.
Так началась эпоха постмодерна, или бесконечного времени, заключенного в гофмановской колбе. Внутри этой колбы нет никакой разницы между сакральным и несакральным, явлениями Традиции и Современности. Не то, что кто-то обманывает и хочет так представить дело, будто эти вещи не различаются. Внутри парадигмы постмодерна разницы действительно нет.
По-хорошему, не должно было бы быть и самого постмодерна. По этому поводу А. Г. привел снова Лютеровский рассказ о монахе, который писал-писал и обнаружил, что чернильницу держит черт. Монах не заметил, что он давно умер, и на самом деле больше не пишет, то есть, пишет в каком-то нигде, и сам уже стал никем. Что-то в этом роде случилось с субъектом истории человечества.
Дальше неохота рассказывать, ходите на лекции. Изложение ничего не передает, во всяком случае, мое изложение. К сожалению, перебивал и шутил Миша Хазин, известный экономист, но такой уж у него характер. Хазин тоже выступит в рамках "Нового Университета" с лекциями об экономике или, возможно, финансах. |
|
|