Беларусь – арена столкновений (ретроспективный взгляд).
Анализируя сегодняшнюю ситуацию в РБ, я снова и снова задаюсь вопросом:
Откуда мы?
Куда мы идем?
Кто мы – белорусы или «беларусы»? И почему сегодня приходится задавать этот, вроде как ничего не значащий вопрос?

…Чтобы разобраться в этой петрушке, придется отмотать назад едва не тысячу лет, чтобы начать с Великого Княжества Литовского.
Того самого, что, еще не будучи сколько-нибудь великим, теснимое с Запада Тевтонским Орденом, остро нуждалось в человеческом и земельном ресурсе, который и был вскоре найден в лице тех русских княжеств, до коих не дотянулись корявые лапы пришедших из Азии татар.
Не дотянуться-то не дотянулись, но перспектива того, что дотянутся, все же никуда не делась, да и вообще – времена были сложные, так что образовалось-таки это самое Великое княжество Литовское, Жемайтское и Русское – и на карте Европы таким образом появилась новая сила.
Появление этой силы, повторяю, было вызвано вовсе не горячей любовью перечисленных народов друг к другу, а исключительно исторической необходимостью. Говорить о том, что это было государство «беларусов», естественно, смешно (см. название государства).

Это было полиэтничное, стремительно развивающееся (не в последнюю очередь за счет более высокой русской культуры) государственное образование, которое быстро превратилось, как это ни странно, в «собирателя русских земель» – в 14 веке большая часть княжеств Киевской Руси входила в ВКЛ (в том числе, естественно, русские княжества, расположенные на территории современной Беларуси)...
Однако, примерно с 14-го века начиная, растущее княжество сталкивается стальным своим боком с опасным соперником; на Востоке поднимается Москва – новый центр притяжения, новый центр славянской жизни...

История развела русских людей по разные стороны русско-литовской границы, создав предпосылки для разделения единого этноса на три ветви – великороссов, белорусов и малороссов (ну или, опять же, собственно русских, беларусов и украинцев)…

Итак, Москва!.. Литовское княжество неоднократно предпринимало попытки покончить с этим неудобным соседом (сюжет о союзе Мамая и Ягайло, полагаю, пересказывать не надо), который рос, усиливался, становясь все более неудобным.
В 1385 году Ягайло заключает Кревскую унию с поляками, переходит в католичество и тем самым, решая некоторые текущие проблемы (борьба с тем же Тевтонским орденом), закладывает первые кирпичики будущих конфликтов на внешнеполитической, ну а особенно на внутриполитической арене (заметим, что процесс обрусения литовцев к моменту принятия Кревской унии шел полным ходом, как в общекультурном, так и в религиозном аспекте – православных среди литовской знати был целый воз и маленькая тележка). Но это – «до»!..
А вот что же было дальше, после столь решительного и едва ли разумного поворота к союзу с Польшей и введения привилегий для католиков…
Ну, дальше началась эпоха русско-литовских войн, шедших с переменным успехом.
И то обстоятельство, что ко времени начала этих войн ВКЛ было уже не только многонациональным, но и многоконфессиональным государством, сыграло в истории региона, да и всей Европы не последнюю роль…
Введение привилеев для одних (литовцев-католиков) и притеснения других (русских-православных) даром пройти не могло: русская знать поворачивается в сторону Москвы, жалуется на притеснения (по религиозному признаку), и, в конце концов, многие начинают переходить на московскую службу.
Это была проблема.
Настоящая проблема.
Государственная.
Литовско-польская федерация, не успев еще начать свое существование, начала зловеще потрескивать золочеными швами. Надо отдать должное правящей верхушке: она искала пути выхода.
Она заигрывала с православными (осторожно, чтобы не потерять поддержки католиков).
Она вела разговоры об «объединении» христианских церквей (Флорентийская, никем практически не поддержанная, уния 1439 года), которое сводилось к тихой экспансии католицизма, к полонизации края, к сохранению греческого обряда при условии подчинения римской церкви.
Она (правящая верхушка) слушала иезуитов, с подачи которых и заключались подобные унии – таких, как Петр Скарга, приложивший руку к заключению унии Брестской.
Кстати, иезуитские посевы со временем прорастали чисто иезуитскими всходами: с одной стороны, притеснения по религиозному признаку провоцировали рост напряженности внутри государства, выливаясь в кровопролития; с другой стороны, униатам все-таки предлагались довольно вкусные вещи (скажем, еще в артикулах 1594 года о представительстве униатов в сейме и сенате говорится поболе, чем о богословских вопросах;), так что многие практичные люди из русской шляхты стали-таки с течением времени изменять своей вере и переходить в унию, необратимо отдаляясь от собственного народа и собственной культуры.
Именно потомки этих людей позднее, значительно позднее стали представлять унию не как измену ради выгод (как оно и было на самом деле), а как культурную особенность самобытных "беларусов". И не случайно паныч Калиновский аж несколько столетий спустя с пеной у рта ратовал за Унию (сам был католиком), призывая проклятия и самые разнообразные кары на головы тех, кто вернулся к схизме православия.
Но не будем забегать вперед.
Вернемся к этому непростому замужеству: союзу Литвы и Польши.
Знало бы Княжество Литовское, Жемайтское и Русское, во что выльется со временем эта смелая инициатива, открещивалось бы от нее, как от черта с рогами. А вышло вот что: было создано государство, лишенное прочных внутренних связей, внешне могучее, но раздираемое морем противоречий.
Сабли польских лыцарей – это шарман, конечно, крылатые гусары – отличные рубаки, но Польша как таковая… притон буйных сумасшедших, могущих заткнуть рот любому из своих королей под фоновые крики «разве мы не хозяева в своем доме».
Амбиции польской шляхты, с одной стороны, непримиримость казачества да и православного простонародья вообще – с другой.
А с юга – турки облизываются, а на Востоке – Москва с громами пушечными, а с полночи Швеция вызырком хищным пялится.
А результаты? – плачевные результаты.
Долго стояла Речь Посполитая, доблести собственных воинов (что жоунежей, что казаков) хвалу должна воздавать и кланяться им обязана в ножки за свое противоестественное долголетие, да все одно суждено ей было пасть.
Не стала страна однородной, несмотря ни на какие Унии, а было их много, что церковных, что политических.
Русские остались русскими, поляки – поляками, литовцы – литовцами, пришло время, и Хмельницкий сделал то, чему невозможно было не осуществиться – Украина (Малороссия) вернулась в лоно общерусской жизни. А разношерстное государство продолжало слабеть;
слабеть и отставать, и кончилось это тем, чем и должно было кончиться – польско-литовский пирог был разрезан добрыми соседями на запцацки, и все русские люди оказались, наконец, в пределах одного государства – государством этим была Российская Империя.

На всякий случай напомню читателю, что данная заметка – не есть исторический анализ, и изложением она тоже не является, посему претензии относительно того, что какие-то моменты не освещаются, приниматься тут не будут. Я хочу выхватить из темноты те события, которые нахожу важными, прочие же оставляю в темноте. Так что распространяться о борьбе конфедератов с Суворовым, о французских военных советниках, о конституции, дарованной Польше, о восстании 1830-го года, о постоянном науськивании Европы я не стану.
Считаю необходимым отметить лишь одно обстоятельство, действительно важное в формате этой статьи: умершая держава оставила миру незаконнорожденных детей, которых можно без натяжки назвать НЕДОПОЛЯКАМИ, и которых сегодня некоторые энтузиасты называют «беларусами».
Поясняю на всякий случай, что относительно белорусов, к которым имею честь принадлежать сам, полностью согласен с Н.О.Лосским, который написал буквально следующее «называние себя белорусом имеет географическое значение, а этнографически для белоруса естественно сознавать себя русским… что белорус есть русский»…
Но это мы с Лосским так считаем, а ведь есть и другая точка зрения. Скажем, другой точки зрения придерживался юрист-неудачник Калиновский, ярый русофоб и пламенный борцун за народное счастье. Он-то русских в своей «Мужицкой правде» (название-то какое, просто песня – сразу видно: не одно поле автор вспахал) называет, понятное дело, проклятыми москалями, чье иго необходимо побыстрее сбросить за-ради ждущего за углом беларуского просперити.
Просперити началось в 1863-м году, когда такие вот энтузиасты, подстрекаемые польскими ксендзами, резали и вешали православных людей (крестьян, в том числе) пачками (резали «кинжальщики», вешали «жандармы-вешатели»), а те, в свою очередь, самоорганизовывались в отряды самообороны, отлавливали ненормальных и сдавали их в КПЗ).
Конечно, полагать, что герой Калиновский действовал как простой польский шпик и провокатор, несерьезно. Он и в самом деле боролся за Беларусь, которую нагрезил себе в перерывах между чтением Герцена и путешествиям по деревням; такое было время! - все боролись с самодержавием, Калиновский – с русским самодержавием. «Оппозиционерам» 1863-го не повезло, потому что не могло повезти – народ на откровенную чепуху не куплялся, а Михаил Николаевич Муравьев (кстати, ему бы не мешало памятник поставить в Беларуси) шутить не любил.
До поры Западный Край успокоился… Но – только до поры.
Иезуитский продукт к быстропортящимся не относится, может храниться веками.
Националисты подняли голову в очередной раз во время революции. Бардак тогда наступил полный, фронт разваливался, дезертирство было массовым, железные дороги не работали или работали с перебоями, да все тогда работало либо с перебоями, либо никак – творилось черт знает что!
И, как всегда и бывает в таких ситуациях, нашелся какой-то самозваный занюханный «народный» комитет, который от имени этого самого народа (которому, вот уж поверьте, не до «национальных» идей было) и начал разговоры разговаривать. А что? – власть лежит на дороге, немец – он ведь уйдет рано или поздно, а кто останется? –так мы останемся, БНР останется, на немецкие марки сбацанная, кайзеру Вильгельму поклонившаяся! – и это не только Беларуси касается, воду мутили и в Грузии, и на Украине, Дон начинал заговариваться, на Кубани «черноморцы» бредили собственной государственностью – периферийные элитки стремились как-то устроиться в этой жизни и дать жизнь новым политическим династиям и "государственным" новообразованиям.

Но Бисмарк все же прав был, когда, говоря о непобедимости русских, сравнивал их с разлитой ртутью – сколько ты эту ртуть не режь, она все одно сольется в единое целое. И то, что мы видим сейчас на постсоветском пространстве, в т.ч. в РБ, это лишь очередной этап битвы между теми, кто пытается разрезать разлитую ртуть (посредством все тех же политических карликов и националистически настроенных крикунов) и теми, кто знает, кто он и откуда.