|
|
Пишет Paslen/Proust (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} paslen)@ 2009-11-22 22:15:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
"Великая война" роттердамской компании "Hotel Modern" на фестивале НЕТ
«Великая война» - кукольный спектакль, превращённый в съёмки документального фильма. В центре сцены сооружен постамент, на котором расстелена карта Европы, поверх неё и разыгрываются, руками и куклами, вводные сцены.
Эйнштейн сформулировал «теорию относительности» - на помост выкидывается россыпь часов. Упоминается Фрейд – появляется голая кукла, оседлавшая кукольный Рейхстаг. Террористы убивают экс-герцога Фердинанда – на кукольной карте появляется моделька авто, в которую целится игрушечный пестик.
Все эти пертурбации всемирной истории транслируются видеокамерами на большой экран. Тут же светится словно бы «посадочными огнями» звукооператорский пульт – «Великая война» детально озвучена и это придаёт конечному живому, наживуленному на белую нитку «фильму» ещё одну, дополнительную степень убедительности.
Потому что дальше актёры переходят к другому, стоящему в стороне, съёмочному павильону, где обильно насыпана комковатая земля. Её можно снимать встык, а можно с некоторой дистанции. Можно воткнуть морковную ботву и тогда картинка будет показывать тропические джунгли. А можно – половую щётку, воткнув её в грязь щетиной вверх – выйдут заросли бамбука.
Драматургическая основа постановки – письма рядового с фронта Первой Мировой, детально проиллюстрированные с помощью кукол и визуальных эффектов.
Лучше всего кукловодам удаются панорамные кадры – когда камера долго ползёт по изгвазданному боем полю, распаханному танками и засыпанному трупами, которые на наших глазах засыпаются снегом (из банки), затем дождём (водой из лейки), исчезают, растворяясь в крови и почве.
Солдат сидит в блиндаже, спускается в отбитый у немцев бункер, плывёт на корабле, который подрывает торпеда (морские сцены снимаются в аквариуме с желтоватой водой), долго идёт по чавкающей грязи – и камера крупным планом берет две ноги, месящие эту самую грязь…
Меняются планы и способы подачи, чёрно-белое изображение становится цветным, когда с помощью бенгальского огня и зажигалок устраивается изображение вражеской атаки и макет города, полыхающий на заднем плане, сослепу (а спектакль идёт в полной темноте) можно принять за настоящий.
Именно так, должно быть, в докомпьютерную эпоху, снимались комбинированные съёмки, на экране превращая жизнеподобные макеты в сцены глобальных катастроф.
«Великая война» и есть такая тотальная комбинированная съёмка. Только если в старых фильмах подобные планы стыдливо длились не больше пары секунд, здесь из них делают вполне полнометражное, полуторачасовое представление.
И то верно – соединение предельной (кукольной) условности и предельной же натуральности (живые травы, повторяющие структуру кустов и деревьев или же комья земли, поливаемые водой и взятые камерой предельно близко) помогает буквально на наших глазах сотворить полудокументальное кино.
Отдельное удовольствие – смотреть как ладно и споро взаимодействуют между собой три кукловода, мужчина и две женщины, одна из которых, параллельно, умудряется ещё и читать «закадровый текст».
Таких «съёмочных павильонов» на сцене построено несколько, три или четыре. И пока одна сцена «снимается», другая готовится – и всё это на глазах у зрителей. Интересно, разумеется, поразмышлять – а зачем все «швы» спектакля выставлены наружу?
Ведь можно было бы и спрятать все эти приготовления, показывая лишь результат.
Ан нет. С одной стороны, суета на съемочной площадке помогает более чётко понять происходящее в той или иной сцене «фильмы», а с другой – задать дистанцию между происходящим на экране и зрителями, готовыми позабыть о ненатуральности происходящего.
Создатели «Великой войны» задают несколько степеней остранения от материала – не только историческое, но и эстетическое, предлагая разглядывать историю рядового пехотинца как некую общечеловеческую историю.
Война – экстремальная жизненная ситуация, позволяющая ставить бытийственные вопросы более провокационно. Но, на самом деле, спектакль вовсе не о Первой мировой, но о каждом сидящем в зрительном зале, проходящем свой собственный путь и участвующем в своей собственной войне.
Если говорить об этом напрямую – выйдет слишком просто и неубедительно, поэтому Херман Хелле, Паулине Калкер и Арлен Хоорнвег с помощью звуковика Артура Зауэра прикидываются, что играют в кукольный театр и, одновременно, в съёмки видеоклипа, а на самом деле…
http://vapolina.livejournal.com/86282.ht
«Великая война» - кукольный спектакль, превращённый в съёмки документального фильма. В центре сцены сооружен постамент, на котором расстелена карта Европы, поверх неё и разыгрываются, руками и куклами, вводные сцены.
Эйнштейн сформулировал «теорию относительности» - на помост выкидывается россыпь часов. Упоминается Фрейд – появляется голая кукла, оседлавшая кукольный Рейхстаг. Террористы убивают экс-герцога Фердинанда – на кукольной карте появляется моделька авто, в которую целится игрушечный пестик.
Все эти пертурбации всемирной истории транслируются видеокамерами на большой экран. Тут же светится словно бы «посадочными огнями» звукооператорский пульт – «Великая война» детально озвучена и это придаёт конечному живому, наживуленному на белую нитку «фильму» ещё одну, дополнительную степень убедительности.
Потому что дальше актёры переходят к другому, стоящему в стороне, съёмочному павильону, где обильно насыпана комковатая земля. Её можно снимать встык, а можно с некоторой дистанции. Можно воткнуть морковную ботву и тогда картинка будет показывать тропические джунгли. А можно – половую щётку, воткнув её в грязь щетиной вверх – выйдут заросли бамбука.
Драматургическая основа постановки – письма рядового с фронта Первой Мировой, детально проиллюстрированные с помощью кукол и визуальных эффектов.
Лучше всего кукловодам удаются панорамные кадры – когда камера долго ползёт по изгвазданному боем полю, распаханному танками и засыпанному трупами, которые на наших глазах засыпаются снегом (из банки), затем дождём (водой из лейки), исчезают, растворяясь в крови и почве.
Солдат сидит в блиндаже, спускается в отбитый у немцев бункер, плывёт на корабле, который подрывает торпеда (морские сцены снимаются в аквариуме с желтоватой водой), долго идёт по чавкающей грязи – и камера крупным планом берет две ноги, месящие эту самую грязь…
Меняются планы и способы подачи, чёрно-белое изображение становится цветным, когда с помощью бенгальского огня и зажигалок устраивается изображение вражеской атаки и макет города, полыхающий на заднем плане, сослепу (а спектакль идёт в полной темноте) можно принять за настоящий.
Именно так, должно быть, в докомпьютерную эпоху, снимались комбинированные съёмки, на экране превращая жизнеподобные макеты в сцены глобальных катастроф.
«Великая война» и есть такая тотальная комбинированная съёмка. Только если в старых фильмах подобные планы стыдливо длились не больше пары секунд, здесь из них делают вполне полнометражное, полуторачасовое представление.
И то верно – соединение предельной (кукольной) условности и предельной же натуральности (живые травы, повторяющие структуру кустов и деревьев или же комья земли, поливаемые водой и взятые камерой предельно близко) помогает буквально на наших глазах сотворить полудокументальное кино.
Отдельное удовольствие – смотреть как ладно и споро взаимодействуют между собой три кукловода, мужчина и две женщины, одна из которых, параллельно, умудряется ещё и читать «закадровый текст».
Таких «съёмочных павильонов» на сцене построено несколько, три или четыре. И пока одна сцена «снимается», другая готовится – и всё это на глазах у зрителей. Интересно, разумеется, поразмышлять – а зачем все «швы» спектакля выставлены наружу?
Ведь можно было бы и спрятать все эти приготовления, показывая лишь результат.
Ан нет. С одной стороны, суета на съемочной площадке помогает более чётко понять происходящее в той или иной сцене «фильмы», а с другой – задать дистанцию между происходящим на экране и зрителями, готовыми позабыть о ненатуральности происходящего.
Создатели «Великой войны» задают несколько степеней остранения от материала – не только историческое, но и эстетическое, предлагая разглядывать историю рядового пехотинца как некую общечеловеческую историю.
Война – экстремальная жизненная ситуация, позволяющая ставить бытийственные вопросы более провокационно. Но, на самом деле, спектакль вовсе не о Первой мировой, но о каждом сидящем в зрительном зале, проходящем свой собственный путь и участвующем в своей собственной войне.
Если говорить об этом напрямую – выйдет слишком просто и неубедительно, поэтому Херман Хелле, Паулине Калкер и Арлен Хоорнвег с помощью звуковика Артура Зауэра прикидываются, что играют в кукольный театр и, одновременно, в съёмки видеоклипа, а на самом деле…
http://vapolina.livejournal.com/86282.ht
