"Достоин осмысления тот факт, что на рубеже нашего столетия теория науки была еще тесно связана с историей науки. Достаточно назвать такие имена как Мах, Пуанкаре, Леруа и особенно Дюгем. Однако дальнейшее развитие теории не пошло по пути, намеченному этими мыслителями. Историки работали в стороне от философов, не привлекая к себе достаточного внимания. Господствовало мнение о чисто "музейном" характере работы историка.

Причиной такого положения дел, по-видимому, было прежде всего, отношение к природе - объекту естествознания - как неисторической сущности, исследование которой прогрессивно стремится ко все большей точности Для этого достаточно найти соответствующие методы, позволяющие формулировать, обосновывать и применять теории. Эти методы рассматривались как средства познания неизменного объекта и, следовательно, неизменные по своей сути, хотя и постоянно совершенствуемые. Считалось, что, как и само естествознание, теория науки непрерывно прогрессирует. В ней видели продукт некоторой абстрактной проницательности, результат непосредственного анализа важнейших научных теорий времени, таких как квантовая механика или теория относительности. Исторический контекст науки, выходящий за рамки собственно физических рассуждений, не привлекал к себе особого внимания. Против отдельных попыток связать развитие физического знания с этим контекстом выдвигались возражения, сводящиеся к тому, что теория науки интересуется не тем, как в действительности поступали и думали ученые, а тем, как они должны поступать и думать. Отсюда следовало, что теория науки должна создать некий универсальный органон по типу формальной логики. Даже сегодня это мнение еще достаточно распространено.

В противовес этому мнению я утверждаю, что для теоретического обоснования науки история науки имеет решающее значение. Без исторического мышления теория науки просто невозможна."
К. Хюбнер. Критика научного разума