Учитывая, что взрыв полностью заправленного Сатурна 5 может соперничать с взрывом небольшой атомной бомбы, вопросы эвакуации персонала и защиты были решены с самого начала. Инженеры спроектировали новую систему быстрой эвакуации, основанную на нашем старом скрытом канале для скольжения. В новом канале для скольжения использовалась небольшая кабина, вроде фуникулера. Она могла вмещать девять человек, перенося их под землёй, в 2300 футов от стартовой площадки. Девять человек - это, как правило, летный экипаж и мой экипаж из шести человек.

Под площадкой была построена взрывоустойчивая бетонная комната, пол которой поддерживался тяжелыми пружинами. Способная вместить двадцать человек на срок до трех дней, она была спроектирована таким образом, чтобы выдержать взрыв Сатурна 5. В экстренной ситуации мы быстро спускались к основанию башни, затем спускались по сорокафутовому желобу через передвижное основание пусковой установки и сразу же спускались вниз через саму бетонную площадку. Желоб заканчивался в "резиновой комнате", небольшой площади, облицованной резиновыми бамперами, чтобы смягчить удар. В ходе первоначальных испытаний желоб оказался недостаточно скользким, и во время одного из спусков я застрял. Когда менеджер комплекса NASA, Джим Рагуса, спустился вниз следом за меной, он врезался в меня ногами. На моих плечах появились настоящие синяки.

Для человеческой оценки устойчивой к взрыву комнаты Джим Рагуса, Норрис Грей (начальник пожарной охраны КSС), я и еще шесть добровольцев согласились провести 24 часа внутри. После хорошего завтрака мы надели снаряжение NOMEX и направились на площадку. Мы оказались во взрывоустойчивой комнате, массивные двери за нами были закрыты, а все внешнее питание отключено для имитации взрыва снаружи.

Таким образом, внутри у нас ничего не было, кроме питания от аккумулятора, портативного туалета в центре пола, и неэффективной вентиляции. Чтобы добавить реализма оценке, Джим и я сговорились с астронавтами-медиками, чтобы добавить в травматизма. Я размазал немного кетчупа, который принес под штанами, и объявил группе, что у меня сложный перелом ноги. Они связались по рации с руководителем испытаний в центре управления. Затем он связал нас с главным медпунктом в КСК. Когда доктор слушал, Джим зачитал подготовленный текст, описывающий симптомы моей травмы. Следующее, что последовало за этим, было настоящим откровением.

Врачи обсудили, как с этим справиться. Так как никто снаружи не мог добраться до нас, они попросили одного из наших членов следовать инструкциям. Сначала он должен был достать аптечку и дать таблетку от боли. Никаких таблеток от боли не оказалось. Затем он должен был использовать немного перекиси водорода и очистить рану. Перекиси водорода не было. Когда я реалистично стонал на заднем плане, они сказали нашему человеку найти в аптечке что-нибудь, что могло бы остановить кровотечение. Были найдены рулоны марли, и он взялся за работу, пытаясь перевязать рану как можно лучше. Следующей инструкцией было сделать так, чтобы стабилизировать моё состояние, а затем наложить шину. Шины не оказалось. В этот момент Джим сообщил всем, кто слушал связь, что это была симуляция. Я уверен, что врачи с облегчением это услышали, но могу поспорить, что кто-то получил выговор за отсутствие необходимых средств первой помощи, которые были упомянуты.

Чуть более чем за шесть часов, температура повысилась до 37 градусов Цельсия, а влажность была близка к 98%. У нас были несколько ручных коленчатых вентиляторов, но они работали не очень хорошо. Для еды у нас были военный сухой паёк, но горячей воды не было. Кому-то пришла в голову идея держать чашки на горящих лампочках, чтобы нагреть воду для кофе.

К концу дня мы все были раздеты до одного нижнего белья. Мы постарались найти удобные для сна места, но эти усилия оказались тщетными. Десять часов или около того, что мы были в устойчивой к взрыву комнате, уже казались вечностью. Нам удалось продержаться целых 24 часа, но это было самое неприятное испытание, по сравнению с любым другим. Но суть в том, что устойчивая к взрыву комната сделала свою работу. Мы выжили, чтобы рассказать историю.

В течение нескольких недель, предшествовавших запуску, мой стол устанавливался на уровне 4С мобильной сервисной структуры. Отсюда я отслеживал всю активность вокруг космического корабля. Крошечная белая комната была прикреплена к Swing Arm 9, которая тянулась от пуповины на уровне 320 футов. Если вы можете это представить, то уровень 4С на MSS и 320-футовый уровень на пуповине башни находились на одной и той же высоте и были разделены самим космическим кораблем. В стартовый день экипажи вылета и сопровождения прибыли в белую комнату на одном из двух высокоскоростных пуповинных лифтов башни. В остальное время, однако, для того, чтобы добраться до космического корабля, необходимо было подняться на MSS и зарегистрироваться на уровне 4С. Мы очень внимательно следили за всем доступом к космическому кораблю. Каждый посетитель, кем бы он ни был, проходил один и тот же ритуал. После входа на уровень 4C прохождение станции мониторинга прибытия и эвакуации было обязательно. После этого вы должны были почистить обувь электрическим скребком. Затем вы были должны снять все очки, кольца и часы, и заклеить их лентой или завязать шнурком. Затем вы надевали белый, устойчивый к статическому электричеству халат, или, если вы собирались войти в сам космический корабль, было необходимо облачиться в один из полных "кроличьих костюмов". Они имели большие желтые ремни, пришитые к плечам, для использования в качестве ручек на случай, если кому-то понадобится быстро перетащить вас снова.
Я никогда не был фанатом бюрократии, но правила на уровнях космических кораблей были критичны по своей природе, и не было места для исключений.

Ракетчик по службе, а затем не рядовой строитель стартового стола для «Энергии – Бурана» много лет провёл на Байконуре/ Тюра-Таме. И он рассказал автору, что взрыв ракеты на стартовом столе, если и случается, то всегда происходит неожиданно. Поэтому разговоры о срочной эвакуации космонавтов, уже сидящих в корабле, потому что ракета вот-вот может взорваться – это блеф. Никто этого взрыва не может предвидеть.
Если же ракета и взрывается во время старта, то наших космонавтов в этом случае спасает не сказка о срочной заблаговременной эвакуации, а специальная мини-ракета (САС), установленная на самой вершине. Она отрывает корабль от тела большой ракеты, которая уже находится в стадии взрыва, и переносит корабль с людьми на безопасное расстояние.
Для чего же тогда создавалась комната, о которой рассказал Вендт? Автор считает, что Вендт рассказал именно о той комнате, куда он планово препровождал «астронавтов» после открытия люка. Препровождал спокойно, без паники, не спеша и не ожидая никакого взрыва, но в полном соответствии с графиком...
А экспресс – гондола, «резиновая комната с резиновыми амортизаторами» и другие технические «навороты» - это блеф высшего руководства НАСА, прикрывающий истинное назначение комнаты. Он предназначен для рядовых исполнителей аферы - для тех, кого использовали «втёмную». Чтобы сначала разработчики, а потом и строители не догадались, для какой цели они создают описанное Вендтом убежище. И такая мелочь, как практически пустая аптечка первой помощи, в которой не было ничего для первой помощи – это небольшой, но красноречивый прокол организаторов блефа. Скучающим в отсидочной комнате «астронавтам» более подошла бы не перекись водорода и прочая медицинская атрибутика, а виски с содовой! (из статьи А.И. Попова)