Первой и самой любимой моей собакой был королевский шнуровой пудель черного окраса по кличке Молли. Тогда у пуделей была другая мода, им не стригли уши и хвосты, и у моей красавицы, двенадцатилетней Молли, длинные шнуры на хвосте свисали до земли. Если бы Молли умела разговаривать (а все шло именно к этому), она бы рассказала, как только она одна умела определять время, когда папа подъезжал к нашему дому. Троллейбус еще только останавливался, а она уже сидела у окна и встречала отца. Так получилось, что когда Молли была уже старая, мы все  - ее любимые хозяева – ее бросили. Мама вышла замуж и уехала, я тоже ушла из родного дома. Молли осталась с папой, долго и тяжело болела, а вскоре умерла. А мы так и не пришли с ней проститься.

Я очень любила собак, но, понимая всю перед ними ответственность, сама завела собаку лишь однажды, случайно, и жалею об этом до сих пор. В основном же, собаки заводились у мамы, но почему-то ее собачьи истории тоже заканчивались очень грустно.

Вилька, бежевый кокер спаниель, был маминым любимцем. Раз в полгода мама меня звала на помощь. Ира, приезжай, будем Вильку стричь. Мы держали его за руки и за ноги вдвоем, а мама пыталась его постричь - он ненавидел эту процедуру и кусался. К тому же Вилька был злой «как собака». Однажды он пошел встречать маму на остановку, и погиб под колесами автомобиля.

Прошло немного времени, и мама купила среднеазиатскую овчарку, красавицу и умницу Жаклин. Жаклин прожила всего пять месяцев, и ее кто-то убил. Мама на память сделала из ее шкуры коврик, а я говорила – зря, мам…

А потом так получилось, и у нас жили одновременно сразу три собаки.

Вначале появился Нордик, тоже кокер, но черный. Он был маленький, очень ласковый, я его звала «варежка». Нордик был отчаянный пес, ничего не боялся, и был очень любвеобилен. Из-за этой своей собачей страсти он впоследствии лишился глаза, заболел эпилепсией, а потом, в старости, совсем ослеп.

Мама долго переживала смерть Жаклин, и не смогла удержаться - купила от чемпиона породы щенка алабая – звали его Алан. Это был умный, красивый пес, размером с теленка, он был настоящий охранник. Щенком Алан походил на маленького длинноногого козлика. Подходя к лестнице, он начинал жалобно скулить, и нам приходилось его таскать на улицу на руках. Алан жил вместе с Нордиком, они даже ели из одной миски, и очень любили друг друга. Алан прожил у нас до самой своей старости, а в конце жизни тяжело болел, и, чтобы облегчить его страдания, его усыпили.

Осенью того же года в пионерский лагерь, где в то время работала мама, ее сотрудник Андрей по чьему-то заказу привез из собачьего питомника кавказскую овчарку. А этот «кто-то» собаку не взял, бросил ее на улице, и мама, добрая душа, стала пытаться ее подкармливать. Собака была настолько истощена, что проглатывала еду зараз. Она всего боялась, и, в тоже время, была ужасно озлоблена. Создавалось такое впечатление, что ее всю жизнь не кормили и били. Потом от Андрея мы узнали, что она охраняла аэродром. Мама взяла собаку в дом, звали ее Айсулу. Она была очень красивая, огненно рыжая, с черными и белыми пятнами.

В начале лета все семейство переехало на дачу. Теперь Нордик жил один в дачном доме, а Алану и Айсулу построили отдельные вольеры. К этому моменту Нордику было 1,5 года, Алану исполнилось 9 месяцев, а сколько лет Айсулу мы тогда не знали, но она была уже взрослой. И именно Айсулу соблазнила Алана и стала его первой внебрачной женой. Но маленький Нордик тоже от всего сердца полюбил грозную Айсулу. Он перестал есть, он рыл подкопы к ее вольеру, грыз деревянную обшивку, целовал Айсулу сквозь сетку вольера, стонал и выл… Ты моя любимая, - пел песни «варежка», ты моя самая красивая, как я тебя хочу!!! Коварная Айсулу поворачивалась к нему задом, и лишь изредка на него рыкала сквозь сетку. Вот в это страстное время и случилось несчастье. Алан в порыве ревности  схватил Нордика, и его голова оказалась у него в пасти. Нордика удалось отбить, но он остался без глаза. Бедный песик, это был ужасный шок. Но, даже после этого несчастья, он продолжал любить Айсулу, правда теперь во время течки они с Аланом гуляли, рыли и выли по очереди. Много историй можно вспоминать про «варежку». С Айсулу, по понятным причинам, у Нордика складывалась лишь платоническая любовь, но он не терял надежды в исполнение задуманного. Толстый, как тумбочка, неповоротливый, он много раз убегал с участка через дыру в заборе в надежде найти свою любовь. Мы кое-как заделывали эту дыру досками. Однажды, учуяв течную суку, Нордик решил за ней приударить. Он полез в дыру, да так там и застрял между досок. Пришлось его вызволять.

В том же году Айсулу родила от Алана двенадцать щенят. Карапузы были очаровательными, трехцветными, толстыми, с огромными лапами. Они хорошо ели, росли. Нам повезло, и через месяц мы их всех раздали (в Подмосковье люди с удовольствием брали собак для охраны). Но раз в год Айсулу регулярно рожала от Алана щенков. Зимние пометы не выживали – нас она к щенкам не подпускала, а сама, спасаясь от холода, убегала из вольера, чтобы побегать и согреться. Щенята оставлись на морозе, не выдерживали и погибали. Так все и продолжалось три года. А в августе Айсулу заболела. Перестала есть. Приехала врач, сказала, что собака старая, долго не протянет. Мама ее кормила из ложечки детским питанием, делала уколы. Но ничего не помогало, и Айсулу умерла. Мы похоронили ее в лесу.

Теперь уже я не могла смириться с потерей, и стала искать рыжего щенка кавказской овчарки. Мне нужна была точная копия, в память об Айсулу. И я ее нашла – под Чеховом. В том помете родилось 9 щенков, но эта первая бросилась мне на руки, и я уже была не в силах разглядывать остальных. Самая маленькая, рыжая, трехцветная Дуся, теперь уже моя собака, всю дорогу из Чехова в Рузу ехала у меня на руках. Пожилой Алан встретил Дусю прохладно. Мама, напротив, готова была спать с ней в одной кровати. Но тут пришел мой муж и строго сказал – собаку немедленно в вольер! Было уже холодно, октябрь, снег кружился легкими пушинками, а маленькая Дуся на улице от холода стучала зубами, и всем было ужасно ее жалко. Потом Алан все же принял ее в свою стаю, даже разрешал ей спать рядом. И ранним зимним утром можно было застать Дусю у него на животе.

И, несмотря на мои обеты «никогда не заводить собак», я теперь думаю - как все-таки правильно, что я тогда купила Дусю. Теперь, когда уже нет ни Нордика, ни Алана, ни Айсулу, у нас есть замечательная любимая собака. А по паспорту ее зовут Магдалина.