Как Герасим на Салтычиху пахал
Крепостной Герасим был несчастлив. Барыня, у которой он жил, по прозванию Салтычиха, любила его мучить. Герасим не роптал, потому что помещица, в чьем имении он рос, строго внушала, что всякий крепостной должен ее слушаться. И Герасим слушался. Но был несчастлив. Особенно лютовала старая барыня, мать Салтычихи. У нее по слухам было пять мужей и всех она отравила. Звали ее за глаза Синяя Госпожа.
Обе любили привязывать крепостного к столбу и делать надрезы на его коже, из которых они с хлюпаньем высасывали кровь. Говорили, что так делают дикари на берегах далекого Ледовитого океана. Только там пьют кровь из оленей – не до смерти, а так, чтобы напиться. В такие моменты глаза у хозяек загорались, щечки краснели, а груди тяжко вздымались.
Герасим все терпел. Пахал от зари до зари, пас коров, доил их, рубил лес, прял шерсть и шил сарафаны. Страдал от слепней и комаров, зноя и вьюги, убегал от разбойников и лесных пожаров. А барыни только прохлаждались в саду, лакомились ягодками и чему-то хрустально смеялись.
Как-то к Герасиму в гости приехал двоюродный брат из вольных. Увидев родственника в расползающейся рубахе и дырявых портках, только ахнул:
- Да зачем тебе все это надо? Ты же постарел от такой жизни! Поехали со мной! Там ты будешь свободным человеком!
Герасим почесал заживающие шрамы и обещал подумать. У него возникла отличная мысль. Ночью он пошел к барыне, стал перед ней на колени, и покаялся. Барыня осерчала и велела брату больше не приезжать. Зато, как и ожидал Герасим, допустила к лилейной ручке, содрогнувшись от прикосновения обветренных, потрескавшихся губ.
А на следующий день по наущению своей матери так его выпорола, что неделю Герасим мог только лежать. На животе. А еще изволила напомнить, что крепостных много, а барыня только одна. Он страшно перетрусил.
Прошло время. Как-то, когда он пахал, боясь, что не успеет выполнить до заката задание барыни (а еще надо было перебрать горох и чечевицу), из кустов выскакал донской казак.
У казака был такой огнедышащий конь, такая острая сабля и такой лихой ус, что Герасим даже прекратил работу и его лошадка недоуменно покосилась.
Герасим уже видел, как скачет по степи, покорно расстилающейся под ногами, степи, где он может делать все, что хочет! Он сжимал сильными ногами крутые бока горячей кобылы и получал удовольствие, управляя ей с помощью уздечки.
Но тут казак стал рассказывать о пленницах, и Герасим вздрогнул от испуга и отвращения. Он вспомнил, как хозяйка, втирая в его раны соль, рассказывала об изуверах, которые мучают женщин, заставляя доить коров и прясть, и у Герасима от негодования белели костяшки на кулаках.
Он сказал казаку, что должен пахать и прекратил разговор. Казак хмыкнул, дернул поводья, и умчался знойным вихрем. Вечером Герасим упал хозяйке в ножки, покаялся, и привычно втянул голову в плечи. Но та против ожидания не стала кричать и топать ногами. Только в глазах появился нехороший свет…
В ту же ночь она и старая барыня кастрировали Герасима на конюшне при свете луны. Больше его не беспокоили мысли о степи и ветрах.
Когда Герасим состарился и больше не мог работать, Салтычиха выписала ему вольную и прогнала из имения, которое он же и построил своими руками. Герасим впервые в жизни попытался возмутиться – не против хозяйки, нет! – просто ему нужно было где-то жить. Он был согласен и на хлев. Но судья и исправник были на стороне барыни. Исправник брызгал слюной:
- Где это видано-с, чтобы мужик подавал на барыню в суд-с? Что же это за мужик такой пошел-с? Какое бесчестие! Я бы лучше застрелился, сударыня-с!
Салтычиха прикладывала к злым глазам кружевной платочек и во всем соглашалась.
Герасим остался без дома и хлеба. Он впал в ступор и стоял посреди поля, как чучело, с изумлением скребя в заросшем затылке.
Мимо в облезлой пролетке ехала пожилая помещица. Увидев Герасима, хотела велеть кучеру хлестнуть его, чтобы не мешал, но потом передумала и приказала остановиться. Позвала мужика к себе. Посмотрев его зубы, сказала прийти в ее имение.
Герасим тут же записался в ее крепостные. Новая хозяйка заставляла работать только пол-дня и била палкой только раз в неделю – и то больше для приличия.
Теперь Герасим был счастлив.

Автор: Ганс Христиан Лесков