Говоря кратко, все парапушкинисты - параноики.

Их бредовая идея - Пушкин. У одних она спровоцирована полным отсутствием личных талантов у других - белой горячкой. Одни фанаты уверены, что Элвис - жив. А эти уверены, что Пушкин - всё.

Парапушкинист Владимир Козаровецкий, о книге которого писал ВОлерий Шубинский, сидя на своей книжной пАлке, выдал полную пены статью в Литературной учёбе за нумером два сего года статью, где одержимо и во весь голос доказывает, что Конька-Горбунка написал Пушкин. (С не меньшей одержимостью многие доказывают, что "Тайные записки 1836-1837 годов" написал я). 

Козаровецкому видится, что Пушкин вовсе не писал стихи и прозу, а непрерывно занимался мистификациями: писал и называл написанное чужим именем, то есть сидел и шифровал - шпион, значит. И шпионил он в пользу простого народа, выдавая ему военно-сексуальные секреты загнившего дворянства. Если бы Козаровецкий раскопал кусок окаменевшего говна Пушкина, то и в нём он бы отыскал литературную мистификацию.

Так вот, Козаровецкий, обнявшись с другим парапушкинистом Петраковым, задушевно горланят песни о Пушкине. Они друг друга уважжжают, и Козаровецкий брызжет слюной в лицо каждому прохожему: "Железная логика книги Петракова не оставляет сомнений в том, что "диплом" был написан и разослан самим поэтом…"

На очереди у этих певцов открытие дуэтом, что Пушкин не только сам написал и разослал "диплом", но потом и сам себя убил. А Дантес - это всего лишь литературная мистификация.

Вот как реагирует Козаровецкий на своих коллег по паранойе, которые не разделяют его бредовую идею, а придерживаются своих собственных.

Тут уже не мистификация, а типичная мистика: Козаровецкий не узнаёт филологический термин "парапушкинистика", а начинает его переводить с греческого языка (будто бы он знает греческий). Небось слово "параша" он тоже переведёт с греческого: пара ша = ша, ша.

Параноик по Пушкину, Козаровецкий заодно устроился председателем комиссии по литературному наследию Александра Лациса. Это тот Лацис, который прославился фундаментальными статьями в "Вопросах литературы" 1989 года о "Тайных записках" Пушкина. Об этом Козаровецкий мистификационно не ведает. А ведь именно эти статьи стали фундаментальным вкладом в парапушкинистику, которую Козаровецкий щедро пополняет.

Конёк-горбунок метко и сильно ударил серебряным копытцем по черепу Козаровецкого, и единственное его спасение, как и для всех ударенных, находится в штудировании Тайных записках 1836-1837 годов того же А. С. Пушкина, которые ни для одного умного человека мистификацией не являются.