Коротко и неясно (переменная облачность, умеренные осадки)
Новый образ преисподней - изморось, полнолуние, полночь с субботы на воскресенье, улица Истиклал. Перекопана, траншеи неравномерно залеплены грязью, раномерно разносимой прохожими толпами по редкому булыжнику обочин и частому - трамвайных путей. Трамвайная остановка, по-турецки - "сама такое слово", пустует, трамвай - и по-турецки трамвай - всё ж не дурак, в выходной, назначенный бессмертным Отцомтурок, по Истиклал - не ездок. Ямы внезапнее музыкальных нарывов - к громкоговорителям (удержаться и не назвать их глушителями) у дверей магазинов, аудио и просто, мы приучены, к неогороженным безднам наполовину засыпанным мусором - только в воображении. Разрытый который год иерусалимский треугольник весь в ленточках, как коробка рахат-лукума, и сетях, как Босфорский пролив. Впрочем,турецкий делайт всё больше в шестиугольных бонбоньерках. Иерусалимские мерки здесь неприложимы. Если хотите сравнений, Истанбул - это Биг Тель-Авив в десятикратном помножении за вычетом пары дворцов и мечетей. Сравненья, однако, прихрамывают, как и сами туристы. Туфли, призванные прослужить весь сезон, в аду безнадежно погублены, будто души неверных. Нахлебались нецелебных истиклалевских грязей, пообступаны диавольскими копытцами.
Посередь Истиклал-улицы, под вывеской турецкой компартии (TKP, молот и пол-шестерёнки, второй этаж), как вкопанные стоят молодые мрачные коммунисты, держа перед собой простынку "Коммунист" в развёрнутом виде - свидетельством чистоты и непорочности перед лицом продажного мира. Невинно осуждённые?
А десерт, поданный туристам на Istiklal Caddesi, в девичестве Grande Rue de Pera, назывался Kazan Dibi - speciality slightly burnt.



Молочный кисель, сера и патока.

(to be continued)