Иду, красивый, двадцатичетырёхлетний...
На днях проводил в Англию Коня Екабштадского. Правильнее сказать - опять проводил, он уже давно в туманном Альбионе обитает. В лифляндию только наездами заскакивает. В этот раз я его случайно встретил, прямо перед отьездом. Первую двушку пива раздавили в автобусе, ехавшем до аэропорта. Вторую - в очереди до таможни. Женька снова показал себя отличным рассказчиком, если он не сопьётся - то станет отличным писателем. Удивляло, что остальные улетающие не пили и вообще вели себя слишком серьёзно. Как то хотелось выпить прямо перед барьером третью двушку. И очухаться в Англии. Без денег. В незнакомом аэропорту. Ностальгия по возможному будущему...
Сегодня сделал первую попытку передать инсулин Бену. Почему сегодня? Инсулин только вчера прибыл в Ригу. Терпеть не могу бюрократию, тем более тюремную. Передать получится только ко вторнику... После неудачи, дабы не зря ехать, прошёлся вокруг централа. Искал знакомый ракурс. Просто ровно три года назад, в феврале 2003-го, меня перевели на четвёртый корпус этого самого централа. В одиночную камеру, видимо кумы врубились, что я вёл себя в камерах как полный идиот-самоубийца и решили что тюрьме стоит от меня отдохнуть. Месяц без людей был одним из самых спокойных месяцев в моей жизни... Через решётку я наблюдал, как в заснеженных кустах трепыхался на ветру зацепившийся красный шарик, и по ночам длинные колонны автобусов с жёлтыми окнами выстраивались в очередь в автопарк. Это было невероятно красиво. Я даже книгу про этот месяц написал, называлась Тротиловое Дзиухицу или Записки Со Шконки:) Очень рад, что рукопись этого убожества куда-то пропала... И вот теперь я наконец-то увидел, как это всё с воли выглядит. Ничего интересного...
Придя домой ещё раз понял, что некоторые люди меня всё ещё задевают за живое. И что от его подьёбок я впадаю в дикую депрессию, перемешанную с яростью. Он на Гарфилда, кстати похож, я на его хозяина стодера, Маргуша по моему больше на пёсика смахивает:)
Ночь. Я сижу о Бандеры и пью. Мы слушали Зазеркалье, очень долго, и Сантима и Затерянных в Космосе. Я читал вслух стихи Родионова. Сейчас всё ещё пьём
и слушаем Адвоката Беляка. Охуенная песня на охуенный стих молодого Маяковского. Иду красивый, двадцатидвухлетний...