Как дрессированный мраморный дог взорвал рейсхкомиссара Кубе
     Не всякому источнику можно верить.Этот, казалось бы, очевидный тезис, нередко забывают те, кто радостно принимает за истину любую информацию, опубликованную в интернете и, тем более, опубликованную на бумаге.
     Предлагаемый читателям текст был опубликован в 1949 году в двух выпусках литературно-политических тетрадей «Возрождение», издававшихся под редакцией известного историка С. П. Мельгунова. Автор его М.Бобров (настоящее имя Михаил Степанович Голубовский) до войны работал в газете «Известия». В 1941 году, будучи военным корреспондентом, попал в плен и перешел на сторону немцев, в 1942–1943 гг. редактировал коллаборационистскую газету «Новый Путь» (Бобруйск), а в послевоенные годы пытался оправдывать русских коллаборационистов. Изучение биографии Боброва в наши задачи не входит, сведения о нем несколько лет назад собирал labas@lj, читайте.
     В публикации Страшное безмолвие России, часть которой предлагается читателям, Бобров пытается показать, что власовцы и им подобные действовали одновременно «против Сталина и Гитлера» и что в оккупированных районах СССР функционировало «антибольшевистское подполье», воевавшее как с немцами, так и с большевиками. Полный текст содержит немало фактических ошибок (даже при беглом чтении видно, что перепутаны фамилии, географические названия, статистические данные и т.п.).
     Приведенный фрагмент особенно фееричен. Дело не только в том, что он приписывает организацию покушения на гауляйтера мифическому антибольшевистскому подполью провласовской ориентации, которого в Минске не было; количество иных невольных или сознательных ошибок очень велико. Что ж, автор сам пишет в первом же абзаце: «Замечательно просто в наше время создаются легенды», здесь с ним нельзя не согласиться!
     Текст (за исключением фамилии рейхскомиссара) приведен к современной орфографии. В оригинале используется дореволюционное правописание, но без «еров» после согласных в конце слов:

Источник: Возрождение. Литературно-политические тетради под редакцией С. П. Мельгунова. Тетрадь шестая, ноябрь-декабрь 1949 года. Париж, Editions «La Renaissance». С. 137–140.
      Замечательно просто в наше время создаются легенды. Одну из таких легенд я прочитал в советском журнале “Работница” (№ 2, 47 г.). В ней говорится, как некая “Черная Мария” взорвала во время войны гитлеровского ставленника рейхскомиссара Белоруссии доктора Вильгельма Кубэ... И, конечно, “Черная Мария” – партийная работница – она до войны “руководила кабинетом марксизма-ленинизма”. В очерке об этой Марии рассказывается, какую огромную популярность приобрела эта женщина среди населения Минска и Белоруссии вообще, как ловко проводила она “глупых” немцев. На самом же деле убийство Кубэ было одним из самых героических и самых крупных и трудных для большевистского [здесь явная опечатка: следует читать «антибольшевистского» – В.З.] подполья.    
     Два человека, два ближайших сотрудника Гитлера, его доверенные, держали в своих руках жизнь и смерть миллионов русских людей. Рейхскомиссаром на Украине был Эрнст Кох, Рейхскомиссаром в Белоруссии – Вильгельм Кубэ. Оба они были наделены от Гитлера неограниченными правами и должны были обеспечить покорность русского населения немецкому владычеству. Эти двое людей жестоко распоряжались жизнью населения оккупированных областей, по их приказам сжигались деревни, устраивались карательные походы, население облагалось непосильными налогами. По существу, Кох и Кубэ были самостоятельными властителями в занятых областях России и жизнь или смерть каждого жителя этих областей зависела от этих людей.
     Население остро ненавидело гитлеровских рейхскомиссаров, и те отвечали русским такой же ненавистью. Еще в конце 42 года стало ясно, что все удары по населению выходят из личных канцелярий рейхскомиссаров, все жестокие расправы предписываются рейхскомиссарами. Тогда же ряд подпольных антибольшевистских групп поставил перед собой почти невыполнимую задачу: убрать гитлеровских рейхскомиссаров. Но как практически выполнить эту задачу, когда рейхскомиссары столь же мало достижимы для простых смертных, особенно для русских “унтерменшей”, как и боги. Они жили в дворцах, окруженные верной прислугой, охраняемые сильными нарядами войск СС. Нанести им удар было так же трудно, как лбом прошибить каменную стенку. Но задача была поставлена. На Украине ѳта задача не могла быть выполнена, но в Белоруссии, в казавшейся непроницаемой стене к рейхскомиссару, нашлась крошечная щель, которой антибольшевики не замедлили воспользоваться.
     Однажды рейхскомиссар Кубэ призвал к себе немецкого майора, хорошо говорящего по-русски, и приказал ему найти среди русских специалиста по дрессировке собак. У Кубэ было несколько породистых собак, они достигли такого возраста, когда надо начинать дрессировку, и Кубэ счел за благо поручить ее русскому специалисту, если таковой окажется где-нибудь. Естественно, майор обратился за помощью и указаниями к русским, и ему назвали страстного любителя собак, престарелого и одинокого жителя Минска.
     Этого жителя повезли к Кубэ, и тот, после разговора с ним, нашел, что этому человеку можно поручить воспитание драгоценных собак. Много времени провел Кубэ за обсуждением характера дрессировки и поставил перед русским задачу сложную, требующую большой работы и длительного времени. Одним из требований Кубэ было, чтобы собака всегда находилась под его кроватью, и смена собачьего караула производилась ночью, когда происходила смена часовых внутри и снаружи здания. Собаки должны были быть приучены, заслышав смену часовых, сменять одна другую, не производя при этом шума и не нарушая покоя спящего властителя.
     Началась дрессировка. Кубэ поставил дрессировщика под присмотр эсэсовца и больше не занимался им. Опытный дрессировщик быстро справился с умными собаками и научил их производить смену караула в спальне рейхскомиссара. Однако, ему по преклонности возраста, трудно было осуществлять уход за собаками, и он несколько раз обращался с просьбой разрешить ему пригласить помощника, который выводил бы собак на прогулку и присматривал за ними в те несколько часов, когда старый дрессировщик нуждался в отдыхе.
     Кубэ внял просьбам старика. Он решил пригласить в дом ещё одну русскую женщину, которая могла бы выполнять роль прислуги при жене рейхскомиссара, ожидающей ребенка, и в то же время могла бы выводить собак на прогулку. Будучи от природы очень осторожным, Кубэ обставил приглашение русской женщины в свой дом целым рядом условий, одним из которых было условие, чтобы эта женщина была молодым русским врачом. Такая женщина была найдена и рекомендована “самими же немцами”. Это была молодая женщина привлекательной наружности, окончившая перед войной свое медицинское образование в Минске.
     Вскоре молодая женщина создала себе прочное положение в доме. При всей недоверчивости Кубэ не мог ее в чем либо заподозрить. Она никуда не ходила, ни с кем не встречалась, у нее не было родственников в Минске. Умение говорить по-немецки и несомненный ум привлекли к ней симпатии немецкой челяди рейхскомиссара, и даже жена Кубэ, ожидавшая ребенка, снисходила иногда до разговора с русской женщиной, умевшей так хорошо держать себя. Ежедневно ее можно было видеть в городском сквере с тройкой породистых собак. Некоторое время за нею наблюдали, но потом убедились, что она ни с кем не встречается. Это улучшило ее положение в доме, и она стала чем-то вроде экономки и доверенной жены рейхскомиссара.
     Тем временем собачьи караулы под кроватью Кубэ стали регулярными, и каждая собака знала свою очередь идти на пост. Знала эту очередность и русская женщина. Она до тонкости изучила образ жизни гитлеровского сановника.
     Была обычная ночь, когда ничего особого ждать было нельзя. Дворец рейхскомиссара погрузился в темноту. Владыка отошел ко сну. В два часа ночи происходила смена караулов. В это же время через обширный зал протрусил огромный мраморный дог, идущий сменить своего товарища под кроватью рейхскомиссара. Сменяющиеся часовые, привыкшие еженощно видеть смену собак в спальне, не обратили внимания, что на этот раз собака бежала так, словно тащила на себе тяжесть. Если бы они зажгли свет и остановили собаку, то они обнаружили бы на ней две небольшие коробки, выкрашенные в белый цвет и прикрепленные к телу. собаки белыми же ремешками, что делало их невидимыми на белой собачьей шерсти.
     Мраморный дог скрылся в спальне и через залу протрусил, как всегда, черный пес, сменившийся с поста. Все в доме было тихо. Белый дог спокойно улегся под кроватью рейхскомиссара.
     В это время по глухим переулкам к выходу из города пробирались двое. В них нетрудно было узнать дрессировщика собак у Кубэ и женщину-врача, взятую в помощь ему. Выйдя на опушку леса старик и молодая женщина остановились. От деревьев отделилось еще двое рослых людей с висящими на груди немецкими автоматами и в полной немецкой форме..
     – Все в порядке, – тихо произнесла женщина.
     – Когда? – спросил один из вышедших из лесу.
     – В два сорок пять.
     Высокий человек в немецком офицерском кителе посмотрел на светящийся циферблат часов. Два часа сорок две минуты. Все молча стояли, повернувшись лицом к городу. Не сводили глаз с циферблата часов. Вот стрелка дрогнула и передвинулась на 2.45. Секунда за секундой скачет время, наконец, проходит пять минут и часы уже показывают 2.50. Женщина, облизывая запекшиеся от волнения губы, говорит:
     – Все сделано точно, как сказано. Обе магнитные мины привешены на белого дога. Почти незаметны на нем. Взрывная трубка поставлена так, что должна взорваться точно в 2.45.
     Два часа пятьдесят три минуты.
     – Сорвалось, – говорит высокий человек и опускает руку с часами. – Ничего не вышло.
     И в этот момент в центре города, где помещается дворец, занятый тогда Вильгельмом Кубэ, вспыхнул свет. Он на миг прорезал небо. Через некоторое время донесся звук взрыва. Совсем небольшой взрыв, прозвучавший очень слабо в ночи. Потом лихорадочная стрельба из винтовок и автоматов.
     Будем надеяться, что все в порядке, – проговорил высокий человек. Группа людей скрылась в лесу.
     Кубэ был убит взрывом мин, принесенных под кровать его любимым белым догом. Его тело, пронзенное осколками, было выброшено из кровати силой взрыва. Большой осколок попал ему в голову и забрызгал мозгом и кровью рейхскомиссара и белого дога и дорогой ковер спальни. Жена Кубэ, находившаяся в этой же комнате, отделалась тем, что преждевременно родила мертвого ребенка... Больше во дворце никто не пострадал.
     Взрыв во дворце произошел тогда, когда на площади Минска еще не были сняты трупы повешенных по приказу Кубэ русских антибольшевиков, пойманных в различных районах Белоруссии. Это был ответ антиболыпевистского подполья.
     Уже после войны в воспоминаниях одного приближенного Гитлера я прочел, что, когда Гитлеру доложили об убийстве Кубэ, он бросился на пол и в ярости стал попирать ковер. У Гитлера это было признаком крайней взбешенности. В ярости он приказал уничтожить все население Минска (около 500.000 человек), потом изменил свой приказ и ограничил его уничтожением каждого третьего жителя Минска. Но и этот приказ в конце концов был отменен, так как антибольшевистское подполье своевременно сообщило, что оно убило Кубэ, и пообещало, что, в случае массовых расстрелов в Минске, оно ответит массовыми убийствами немцев, – военных и гражданских. “Печатью к настоящему заверению, – писала группа подпольщиков, – будет убийство немецкого гебитскомиссара Минска, который приговорен нами к смерти за массовый расстрел заключенных в минской тюрьме в день убийства Кубэ и за попытку организовать массовое истребление населения”.
     Эта печать была “поставлена” через несколько дней. Гебитскомиссар был встречен на дороге от своей загородной резиденции и после короткого боя с охраной убит...