Надеюсь, и выжившая из ума
Раньше я ходила крупными шагами, даже – скачками, как кенгуру (есть у меня такой балахон с карманом), торопилась, жуя, встречалась с десятками людей ежедневно, читала сотню книг одновременно, глядела одним глазом телевизор, одним ухом слушала радио. Другое ухо оставалось прижато к телефонной трубке, другой глаз косил в компьютер или смотрел пейджер.

(У меня был пейджер).

В третьем ухе гнездилась личинка плеера.

Самой стало страшно, как нарисовала портрет такого существа, с глазами в разные стороны, больше похожего на геккона, чем на млекопитающее.

Так оно и было!

Потом всё постепенно отвалилось, как ненужная чешуя.

(Линяют ли гекконы?)

Теперь в течение недели я вижусь с одними и теми же людьми – их где-то десять, включая домашних. Изредка – больше.

Слушаю уже скоро будет год, как одну и ту же аудиокассету. Если точнее – романсы в исполнении камерного тенора Олега Погудина. В последнюю неделю не слушаю и ее.

Сиди-проигрывателем не обзавелась. С тех пор, как похерила пейджер, сотовых телефонов у меня было два, что почти так же шокирует современника, как могло бы шокировать известие, что у молодой женщины без особенных комплексов было всего двое мужчин.

И последний из этих телефонов – до нынешнего 8 марта, когда брат подарил новый – даже не понимал по-русски, настолько был древен. Времен мидян, примерно.

Читаю тоже около года троих авторов, остальные проходят по касательной. Розанов, Пруст и Пушкин. Еще читаю Библию, но это вечное.

Вероятно, в старости я уже не буду ничего читать, слушать, никого видеть. Буду сидеть слепая, глухая и усатая в кресле.