Русофоб и западник:))

Но при этом русский империалист.

От Нила до Невы, от Ганга до Дуная,
От Волги до Евфрат, от Эльбы до Китая!

"Пророк в своем отечестве". У меня есть отсканированная книга - сам в свое время сканировал.

Тютчев был специальностью покойного В. В.

Так вот: Федор Иванович на своем посту, сколько мог, боролся с западной политикой в отношении России. И особенно - с "западным общественным мнением". Даже чуть ли не вербовал борзописцев со степенями (немецких профессоров), чтобы хотя бы позволяли излагать в печати мнение России - не "диссиды" и не "нессельродов" - по тем или иным вопросам. Они потом жаловались, что Тютчев их чуть ли не "втемную" пытался использовать.

http://lib.aldebaran.ru/author/kozhinov_vadim/kozhinov_vadim_prorok_v_svoem_otechestve/

http://tutchev.lit-info.ru/tutchev/about/kozhinov/prorok.htm

=====
http://tutchev.lit-info.ru/tutchev/about/kozhinov/prorok-6.htm

Более сложной, даже отчасти загадочной была другая политическая акция Тютчева, предпринятая в тот же период его «частной жизни» в Мюнхене в 1842- 1844 годах. Он вступил в самые тесные отношения с одним из известнейших тогдашних публицистов и историков Германии Якобом Фальмерайером (1790- 1861). Воспитанник Баварского университета, он преподавал историю и философию, а затем посвятил себя изучению Востока. В 1827 году Фальмерайер опубликовал получивший высокое признание трактат «История Трапезундского царства».

Вскоре, в 1831 году, в Мюнхен прибыл уже известный нам А. И. Остерман- Толстой, решивший предпринять путешествие по Ближнему Востоку. По-видимому, не без посредства Тютчева его прославленный родственник пригласил Фальмерайера, в качестве знатока Востока, сопровождать его в этом длительном путешествии с обязанностями личного секретаря. Затем Фальмерайер уже сам совершил несколько путешествий на Восток, опубликовал целый ряд работ и вернулся летом 1842 года в Мюнхен как знаменитость и ученого, и политического мира Германии.

Фальмерайер постоянно публикует статьи о проблемах истории и политики Востока в издававшейся в Аугсбурге «Всеобщей газете», которую Тютчев определил как «первую германскую политическую трибуну» (вспомним, что тогда единая Германия только складывалась, и газета как бы предвосхищала ее единство), и поддерживает отношения со многими видными политическими и идеологическими деятелями страны.

Тютчев после возвращения Фальмерайера многократно встречался с ним. 27 октября (то есть по европейскому стилю — 9 ноября) 1842 года Фальмерайер сделал запись в своем дневнике о встрече с Тютчевым, где привел его слова о себе: «Я один из всех публицистов Запада понимаю, что такое Москва, что — Византия; просвещенный разбор моих работ… Мы еще не расходились, когда принесли „Всеобщую газету“ с первым выпуском моей, отвергнутой Академией, речи».

В этой речи, называвшейся «Политика Востока», Фальмерайер говорил о трех мировых городах, играющих судьбоносную роль в истории человечества, — Иерусалиме, Риме и Константинополе, сосредоточиваясь на последнем. Он утверждал, что наследие Византии живо, несмотря на турецкое завоевание, — живо и в самом Константинополе, под чисто внешними формами Османской монархии, и в России. К этому необходимо добавить, что Фальмерайер весьма отрицательно (если не сказать еще резче) оценивал в своей речи это наследие. Он рассуждал о «бездушной пустоте православной веры», об отрицании любых частных интересов людей, интересов, которые подавляет исключительная забота о целом, о создании материальной мощи и достижении посредством се владычества над миром. Ради этого живет и развивается византийское наследие и, несмотря на все усилия Запада, не сворачивает со своего пути. И если германский дух не сможет проникнуть на Восток и преобразовать его, надо готовиться к смертельной битве с наследниками Византии. Единственный выход — победоносное проникновение германского и, шире, европейского духа на Восток. К этому Фальмерайер и призывал Германию в конце своей речи, напечатанной в трех номерах «Всеобщей газеты».

В ряде работ о Тютчеве, рассматривающих этот период его жизни, высказано предположение, что Тютчев намеревался, так сказать, перевоспитать Фальмерайера и из врага России (в которой тот видел верную наследницу византийского духа) превратить чуть ли не в ее горячего сторонника. А поскольку Фальмерайер позднее, в 1845 году, в своем двухтомном сочинении «Фрагменты из путешествия по Востоку» крайне резко писал о России, акция Тютчева истолковывается подчас как полная неудача, как его дипломатическое поражение.

...
Однако нет сколько-нибудь серьезных оснований предполагать, что Тютчев в самом деле — что было бы, скажем прямо, крайне наивно — надеялся «перевоспитать» Фальмерайера. Во-первых, Фальмерайер как враг России был, надо думать, не менее или даже более важен и нужен Тютчеву, чем как «союзник». Хорошо известно, что европейская дипломатия постоянно стремилась тогда создать видимость в целом мирного и доброжелательного отношения к России, за исключением, так сказать, отдельных вопросов, и на этой основе часто добивалась уступок, которые вели в конце концов к тотальному ослаблению политических позиций России, — что с такой страшной ясностью обнаружилось во время Крымской войны. А Нессельроде всячески поддерживал иллюзию европейского доброжелательства.

И сочинения Фальмерайера, без сомнения, привлекали Тютчева именно как откровенное и последовательное воплощение всецело враждебной России позиции. Притом было особенно существенно, что Фальмерайер придавал этой враждебности всеобщий и тысячелетний характер.

В высшей степени знаменательно, что враждебная России речь Фальмерайера была, как упомянуто выше, отвергнута Баварской академией наук, которая явно не желала обнажать эту враждебность. Кстати сказать, аугсбургская «Всеобщая газета» печатала эту речь, выражаясь современным языком, в дискуссионном порядке; в этой газете появлялись очень разные по духу материалы, — в том числе статьи самого Тютчева!

Словом, Тютчев обратился к Фальмерайеру прежде всего для того, чтобы, выявив его позиции перед лицом правящих кругов России, пробудить в этих кругах сознание той грозной опасности, которая уже давно вызывала в нем глубочайшую тревогу. Тютчев ясно видел, что его собственные предостережения не примут всерьез, — и вот он выдвигал фигуру германского идеолога (уже осенью 1843 года он докладывает о нем Николаю I, через Бенкендорфа).

Если бы это было не так, если бы Тютчев в самом деле искал именно и только «союзника», он имел полную возможность обратиться ко многим немцам, гораздо более мирно и дружелюбно настроенным по отношению к России, — хотя бы к хорошо знакомому ему Варнгагену фон Энзе. Утверждать, что Тютчев воспринял Фальмерайера как наиболее подходящего человека для роли «союзника» России, — значит изображать его в виде безнадежного простака…

Но дело было не только в этом. Работы Фальмерайера, несомненно, привлекали Тютчева не только как открытое выражение враждебности Запада, но и тем, что в них Россия представала как могучий самостоятельный мир, имеющий свои собственные интересы и цели (другое дело, что германский идеолог истолковывал их по-своему). Тютчев всегда с горечью или негодованием говорил о недостатке либо прямом отсутствии подлинного национально-исторического самосознания у правящих кругов России. И он не без оснований полагал, что идея «великой и самостоятельной Восточной Европы», так решительно выдвинутая в работах германского идеолога, произведет впечатление на русских правителей.
...

...
Такой подход к делу был весьма типичен для того времени. В 1846 году Чаадаев, направляя переведенную им на французский язык статью Хомякова «Мнение иностранцев о России» своему парижскому приятелю графу Сиркуру, просил его «пристроить» эту статью в одном из парижских периодических изданий: «Наилучший способ заставить нашу публику ценить произведения отечественной литературы, это — делать их достоянием широких слоев европейского общества… Среди нас еще преобладает старая привычка руководиться мнением вашей публики».

Еще ранее, в 1839 году, Иван Киреевский, рассуждая о самостоятельной природе русской церкви, писал в заключение: «Желать теперь остается нам только одного: чтобы какой-нибудь француз понял оригинальность… нашей церкви и написал об этом статью в журнале; чтобы немец… изучил нашу церковь поглубже и стал бы доказывать на лекциях, что в ней совсем неожиданно открывается именно то, что теперь требует просвещение Европы. Тогда, без сомнения, мы поверили бы французу и немцу и сами узнали бы то, что имеем».

Именно этими самыми соображениями руководствовался, без сомнения, и Тютчев, когда, говоря современным термином, пропагандировал взгляды Фальмерайера среди правящих кругов России. Более того, Тютчев всячески поощрял самого Фальмерайера, восхваляя его понимание самостоятельности России. Уже приводилась запись в дневнике последнего, воспроизводящая слова Тютчева: «Я один из всех публицистов Запада понимаю, что такое Москва…» и т. д.

Через четыре месяца, 28 февраля 1843 года, Фальмерайер записывает: «Обедал у Тютчева… г. Тютчев… проповедовал хвалы моему имени у сарматов; „на меня рассчитывают“. — Введение в обращение идеи Восточной великой самостоятельной Европы — в противовес Западной — является, собственно говоря, моей заслугой».

Из записей Фальмерайера известно, что Тютчев убеждал его в мирном характере политики России (или, шире, Восточной Европы). «Мы хотим только существовать», — говорил Тютчев. Но еще более важно было то, что он внушал германскому идеологу мысль о бесполезности, даже бессмысленности борьбы Запада с Россией: «Европейский гнев, зависть к равному; однако все враждебные меры имели следствием только возвеличение и славу ненавистного соперника».

В этой постановке вопроса, кстати сказать, нельзя усматривать стремление превратить Фальмерайера в «союзника» России, — хотя именно так истолковывают тютчевские намерения. Если уж говорить о союзе, к которому побуждал Тютчев Фальмерайера, — то это союз, так сказать, по предотвращению смертельной схватки России и Запада. Но мы хорошо знаем, что Тютчев понимал неизбежность «нового 1812 года». И поведение Тютчева было, без сомнения, сложной и продуманной дипломатической акцией, которую он отнюдь не проиграл (как утверждают писавшие об этом эпизоде).

И, наконец, последнее, но далеко не последнее по важности. Близко познакомившись с Фальмерайером, Тютчев, без сомнения, понял, что перед ним — в высшей степени тщеславный, очень падкий и на лесть, и на всякого рода выгоды человек. Это совершенно ясно видно из дневников Фальмерайера. Вот хотя бы несколько его записей: «хорошее настроение… от того, что статья… стоит… с большой от всех похвалой на первом месте в фельетоне „Всеобщей газеты“ и возбуждает много разговоров»; «душевное волнение по случаю блестящего эффекта большой статьи»; «просвещенные дамы буквально влюблены в статью… указывают ей высокое место среди продуктов человеческого духа».

...
Из записей тютчевских речей в дневнике Фальмерайера явствует, что Тютчев постоянно восхваляет его, и это встречается с самодовольным восторгом («я один из всех публицистов Запада…» и т. п.).

Знал Тютчев и о том, что Фальмерайер чрезвычайно охотно прислуживал влиятельным и богатым людям, в том числе тютчевскому родственнику Остерману- Толстому, которого он постоянно посещал и в конечном счете добился награды — умирая, генерал завещал ему десять тысяч франков. При этом Фальмерайер был не очень разборчив: так, он сумел получить и стипендию от баварского кронпринца, и орден от турецкого султана, а его путешествия оплачивались австрийским князем Дитрихштейном…

Все это убеждает в том, что Тютчев рассчитывал вовсе не на «перевоспитание» Фальмерайера, а на его небескорыстную службу русскому правительству (вот в этом-то случае его репутация врага России была в высшей степени полезна). Правда, служба эта продолжалась недолго (мы еще увидим почему).
...

http://tutchev.lit-info.ru/tutchev/about/kozhinov/prorok-7.htm

>Русофоб и западник:))

???

К славянофильству куда ближе. Его аллегорические стихи - "Восход солнца", "Альпы" - ясно, на что намекают.

Впрочем, и Вяземский ПОД КОНЕЦ повернул туда же.

Все верно, да только многие ведь не согласятся, даже если поймут.
Часто очень удобно считать что существуют не просто ум и глупость, а "разные склады ума", не наука и невежество, а наука "традиционная" и "альтернативная", не цивилизация и варварство, а "разные типы цивилизаций".

Ну вот я не согласен, например.
Цивилизация- это Китай, отчасти Греция-Византия. У Америки есть шанс перерасти детство и стать самостоятельной цивилизацией. Россия сама по себе цивилизации не представляет, но упустила шанс стать зерном беспримерной советской цивилизации ( впрочем, все еще возмнжно). А Западная Европа- гигантская флюктуация, уже успокаиваюшаяся.

Просто Вы употребляете слово "цивилизация" в другом смысле. А здесь эта самая "флуктуация" и имеется в виду.

Здесь имелось в виду другое совсем.
Цивилизация - это наука, железные дороги, образование, медицина.

>Цивилизация - это наука, железные дороги, образование, медицина.

Все это можно в той или иной степени заимствовать. Вот как в ЮВА.
Но это все же не сделало корейцев или японцев европейцами.

Так об этом Тютчев и говорил.
И не обязательно заимствовать, можно просто строить.

Проблема в том, что существуют и "разные склады ума", и глупость. И очень часто с одной стороны хочется записать в глупцы человека с другим складом ума, а с другой глупец оправдывает свою глупость тем, что у него "другой склад ума".

Разные склады ума - вполне возможно.
Но "альтернативная" наука, "альтернативная" цивилизация - нет уж, спасибо... Пока все альтернативы демонстрируют варварство (конечно, смотря по каким критериям - меня в основном интересуют гуманистические).

>Пока все альтернативы демонстрируют варварство (конечно, смотря по каким критериям - меня в основном интересуют гуманистические).

И "не-альтернатива" - тоже.
Для меня "Европа" - это прошлое: Бах, Бетховен, Брамс и т. п. "КАМНИ Европы", так сказать. ЭТО можно любить и уважать, это ПРИТЯГАТЕЛЬНО. В ВЫСОКОМ смысле.

Но не настоящее.

Европа не может быть цивилизацией т.к. неавтономна.

А он и не сказал, что Европа - цивилизация.
Он сказал, что мы называем "европейский" то, что следовало бы называть "цивилизованный". Например: "надо ввести европейское просвещение" вместо "цивилизованное просвещение", "надо ввести правовое государство как в Европе" вместо "как в цивилизованной стране" и т. д.

Я и не утверждаю, что он такое сказал, хотя туману Т. напустил много, а только указываю на недостаточность материально-технической базы для такого введения.

Во времена Тютчева она была куда более автономна, чем сейчас.

С 17 века достаточно неавтономна.

Да.

То есть европейский - синоним "цивилизованного"?
Фигня полная.

Вы читали "Письма в древний Китай" Розендорфера?

Herbert Rosendorfer

"Briefe in dee Chinesische vergangenheit"

Если кто все еще не понял - слово "цивилизация" имеет два значения:
1) высокий уровень культуры, экономики, науки, техники, социальной организации;
2) наднациональная общность, объединенная общими особенностями культуры, социальной организации, а также экономическими связями.

Двусмысленность такая возникла не по чьему-то злому умыслу, а потому, что вот изучали историки древние культуры, видели отдельные группы высокоразвитых народов, окруженные множеством низкоразвитых и говорили: это одна цивилизация, это другая, а это третья.

А теперь некоторые пытаются сделать вид, что первого значения этого слова вообще нет. А вот это уже нехорошо, потому что при всех национальных особенностях и всей сложности выбора критериев по которым мы будем сравнивать разные народы, все-таки существуют народы более развитые и менее развитые, и отрицают это обычно те, кто боится, что их народ не выдержит сравнения с другими и не верит в его способность к развитию. И такое отрицание может развитию сильно мешать.

Вот-вот. ППКС.
А то евразийцев полно стало...

Россия не может существовать, не будучи сама неким "центром", со своим набором смыслов.
До Революции мы были центром православной цивилизации.
После революции - идеалом социалистического развития, для тех кто шел за нами.

Ну и сейчас что-нибудь возникнет.

Вы серьезно думаете, что нас ожидает "конец истории", когда все будут похожи на европу/сша?

Вот Китай например заимствует европейские технические достижения, совершенно не собираясь отказываться от своих "особенностей социальной организации".

Также было и раньще в истории. Рим много чего взял от Греции, например, но по своей организации ни разу не Греция.
Также и с парой Рим-Западная Европа.

Вы серьезно думаете, что нас ожидает "конец истории",
когда все будут похожи на европу/сша?

Я этого здесь не писал, но я действительно что-то такое думаю. Только в марксистской традиции принято выражаться иначе: "с построением коммунизма закончится предыстория человечества и начнется подлинная история". Хотя смысл примерно тот же - политическая, военная, социальная, экономическая история человечества через каких-нибудь несколько десятков лет закончатся, останутся развитие науки и культуры. Социальная организация будет везде более-менее одинаковой. Она не будет в точности похожа на современную, но, скорее всего, ближе к европейско-американской, чем к любой другой и будет основана на достижениях европейской социальной мысли.

Что же касается постоянно возобновляющегося разнообразия в прошлом, то здесь дело в том, что истина одна, а отклонений от нее - бесчисленное множество. Оптимальная система организации людей - одна, и она будет интернациональной. Неправильных, вредных, неэффективных, несправедливых, жестоких может быть сколько угодно, поэтому они и отличались национальным своеобразием.

В конце 19-го - начале 20-го века полагали, что все открытия в физике уже сделаны.
Осталось уточнить несколько неясных мест. Из этих неясных мест выросла новая физика - ядерная.

Мне кажется, что развитие науки о мозге и сознании, ведущееся с двух сторон - со стороны восточных практик и со стороны моделирования мозга кибернетическими устройствами, в скором времени полностью изменит социальный ландшафт.
Люди могут разделиться просто на несколько разных каст с несопоставимыми возможностями.
По всему спектру от тупой обезьяны до хомо супер.
А вы говорите, конец...

А социальная мысль, как еще марксисты утверждали, есть продукт текущего социума.
Она по сути вторична. Платон (кажется), не самый глупый мыслитель, считал, что в идеальном государстве все будут равны и у каждого будет не менее трех рабов.

Так что не относитесь к философам серьезно.
Будущее закрыто. Даже для них.

В конце 19-го - начале 20-го века полагали, что все открытия в физике уже сделаны. Осталось уточнить несколько неясных мест. Из этих неясных мест выросла новая физика - ядерная.

Было такое, вот только ядерная физика - на самом деле только частный случай, основные прорывы в физике начала XX века - это теория относительности и квантовая механика.

Я тоже исхожу из неограниченных перспектив научно-технического прогресса, только я уподобляю совершенное общество не научному открытию, а техническому достижению. Уже не раз было так, что человечество ставило перед собой цели, казавшиеся невозможными, и все-таки их достигало - летать, например. Понятно, что совершенное общество - задача намного более сложная, но по некоторым признакам мы уже близки к ее разрешению. (Надеюсь, Вы понимаете, что слово "совершенное" - условность, только для того, чтобы не прибегать к более длинным определениям.)

Мне кажется, что развитие науки о мозге и сознании, ведущееся с двух сторон - со стороны восточных практик

Насчет восточных практик - это, по-моему, совершенно несерьезно.

и со стороны моделирования мозга кибернетическими устройствами, в скором времени полностью изменит социальный ландшафт.

С одной стороны, - да, если человеческий материал изменится, то появятся совершенно новые решения. Но зачем его менять, если мы уже близки к решению с этим материалом? По-моему, в массовом порядке этого в ближайшем будущем не будет. Сколько фантасты нас пугали чипами вживленными в мозг или производством рабов путем лоботомии! Технически то и другое возможно (чипы пока не могут непосредственно навязывать волю, но могут вызывать боль или удовольствие), но не практикуется. Я думаю, что массовая переделка человеческой природы начнется уже после разрешения основных социальных проблем, и потому будет совершаться таким образом, чтобы не порождать острых конфликтов.

Так что не относитесь к философам серьезно.
Будущее закрыто. Даже для них.

Я не хотел сказать, что современным философам и социологам известно об обществе будущего очень уж много. Я хотел сказать, что европейская мысль в понимании общества продвинулась несравненно дальше всяких "восточных практик".

Человеческий материал может измениться, потому что люди хотят счастья, включая долгую и здоровую жизнь. Никто прогресса общества ждать не будет, разумеется.

Восточные практики позволяют уже сейчас увидеть тот самый краешек новой реальности, "новой физики". Там только с теоретическим объяснением полный швах.

+мильён!

А в Европе самая привлекательная страна - это Германия! (Я там целых 2 раза был :-)

-умер за шестнадцать лет до рождения "фюрера";
-умер за сорок один год до Первой мировой войны;
-умер за семьдесят два года до первого ядерного удара;
-не был марксистом.
Сейчас такие фразочки позволяют себе всякие шендеровичи и бушенята, коим Тютчев, вероятно, не подал бы руки...

Думаю. что вы просто не очень в курсе реалий 19го века :)))
Тогда немножко иначе все выглядело. Даже совсем иначе.

Поэтому к Тютчеву у меня претензий нет, как и написано выше...

Так и являлось многое совершенно другим. Россия действительно в цивилизационном отношении отставала. Не было СССР. Много чего не было.

Не утратили смысл, но, к сожалению, приобрели совершенно противоположный.
В устах теперешних холопов просвещения это значило бы, что социализм, воспринятый Россией, несмотря на его европейское происхождение, и есть варварство, а вот "историческая" Россия, которую Тютчев, видимо, находил отсталой - образец для подражания.
Учитывайте это, пожалуйста.