Любая кукла в самой глубине души - автопортрет...

Эти куклы служат для меня мерилом, нулевым меридианом, эталоном, «чистейшей прелести чистейшим образцом», современной классикой. И счастье, что есть возможность прочитать историю их создания от первого лица, авторского.
И да, мне удалось отыскать 4-х мин. кусочек редкого видео, снятого в мастерской!

Александра Андреевна Кукинова (Россия, 1964)



«Хорошо может быть выполнено только то, что делается с любовью и вдохновением.
Неважно – уборка улиц, торговля или создание кукол. Только так можно добиться успеха».

У меня было очень счастливое детство. Это был, наверное, самый лучший, самый солнечный период моей жизни, так как я росла в семье, в которой царила атмосфера любви и взаимоуважения. Это был, наверное, самый лучший, самый солнечный период моей жизни, так как я росла в семье, в которой царила атмосфера любви и взаимоуважения. Папа - физик, мама - биолог, бабушка - журналист и писатель. Мы жили все вместе. Люди, окружавшие меня, их друзья были интересными и разносторонними людьми. Школа с ее атмосферой, пропитанной комсомольским духом, угнетала меня очень сильно. И мои родители «сквозь пальцы» смотрели на то, как часто я «по болезни» оставалась дома. Так как училась я хорошо и легко, возражений в семье не было.

Именно тогда я начала рисовать платья для кукол и шить для них. В школе у меня была подруга и с ней мы затеяли свой кукольный театр. Мы сами рисовали себе куколок. Вырезали. Придумывали сценарий для будущего спектакля, писали его прямо на уроках. Мы даже ставили этот спектакль в школьном театре, потом на даче на каникулах. Когда мама из Германии привезла мне куклу, похожую не на пупса, а на настоящую девушку, моим восторгам не было конца. На платья для нее резались кружевные занавески, кружевное нижнее белье и т.д.



«Глаша» фирма «Александра» Александры Кукиновой

Когда я закончила школу, у меня не было абсолютно ни каких идей кем стать. Многие из бабушкиных друзей стали говорить о том, что мои рисунки очень интересны, что у меня есть чувство цвета. Так в 1983 году я поступила в театральный институт. В день, когда мне объявили, что я зачислена, умерла моя мама. И моя жизнь и жизнь всей семьи изменилась.

Так кончилось мое счастливое и беззаботное детство.


Школа-студия (вуз) им. Немировича-Данченко МХАТ при МХАТ СССР - уникальное высшее учебное заведение. Мы изучали историю искусства, историю русского и зарубежного театра, драматургию и историю костюма. Слушали курс русской и зарубежной литературы, театрально-декоративное искусство. Но, несмотря на всю сложность, учиться было очень интересно. Начиная с первого курса, мы ходили в театр и мастерские и к пятому курсу были вполне осведомленными специалистами, готовыми к реальным условиям. Мы были влюблены в театр, и нам казалось, что завтра мы перевернем театральный мир.

Причин, по которым я оставила театр несколько. Первая и, наверное, самая главная - я не хотела и не могла делать костюмы к спектаклям, которые мне неинтересны.

Вторая причина - это отсутствие у русских театров базы. Платили мастерам мало. За те деньги, которые им давало государство, они не хотели делать сложную работу. Красильщики тканей получали неточный цвет, плотники пили, портные халтурили. И основной их фразой была такая: «Бросьте, со сцены этого не видно». Наверное, дело в том, что мы пришли в театр в очень сложное время. В 1988 году в стране потихоньку рушилось старое, и еще почти не было нового. Наши отчаянные попытки «пробить лбом стену» закончились в пользу стены, а не наших лбов.

И третья причина - в театре в то время невозможно было заработать. За спектакль, который мы делали полгода вместе с мужем, сценографом, нам платили всего 200 рублей. На эти деньги нельзя было жить. Мы были нищие как крысы. К тому же, между выпуском одного спектакля и началом работы над другим были длинные паузы.


– Вы сразу решили, что будете делать кукол?
– Да. Я всегда об этом мечтала. Но в то время я предполагала, что это будут тряпичные куклы для детей.


– Как все началось? Где вы разместили свое производство?
– Какое там производство! Это громко сказано. У меня была пустовавшая квартира, доставшаяся от бабушки. Мы поставили туда две обычные швейные машинки. Запаса кусочков тканей у меня было предостаточно, чтобы попробовать что-то сделать. Делать кукол вызвались две мои знакомые, с которыми мы вместе работали в театре. Я принесла два эскиза персонажей из своего спектакля – рыжего клоуна и белого Пьеро. Но эта наша «проба пера» так ничем и не закончилась.


– Почему?
– Чтобы делать кукол, мало быть портным, даже очень высокого класса. Чтобы кукла родилась, нужно вдохнуть в нее душу. Видимо, мои швеи даже не пытались этого сделать. И у них ничего не получилось. Вскоре они стали требовать денег. А откуда их было взять, если ни одна кукла не продана? Потом я заметила, что мои знакомые шьют на нашей квартире «левые» заказы. И мы разошлись.


– Но от самой идеи вы не отказались?
– Конечно, нет. Я решила попробовать сама сделать куклу и одеть ее в русский костюм. Еще в институте мне попала в руки книжка по русскому костюму, которая меня потрясла. Оказалось, что наряды, в которых выступали танцоры ансамбля «Березка», – это грубо адаптированная подделка. Я решила вникнуть в то, каким был на самом деле русский костюм, много читала об этом. Познавать этот мир было безумно интересно. В результате костюм, в который я одела свою первую тряпичную куклу, был выполнен с соблюдением всех этнографических тонкостей.



«Любава» фирма «Александра» Александры Кукиновой

– Как была продана первая кукла от Александры Кукиновой?
– Мы попросили тетю моего мужа, чтобы она отнесла ее в салон «Русские узоры». Самой мне было неловко и страшно предлагать кому-то свое произведение. Кукла была выставлена в салоне, и мы стали ждать. Прошло несколько дней, и мы узнали, что кукла продана. Это был такой восторг!


– Денег много заработали?
– Долларов тридцать. По тем временам это было очень много. Я помню, что в «Березке» бутылка роскошного вермута тогда стоила $5. А $30 для нас с мужем были огромной суммой!


– В общем, дело пошло...
– Да. Среди знакомых мы нашли женщину, которая очень хорошо шила. Она как раз хотела уйти со службы. У меня был образец той первой куклы. Я отдала его ей, и она на собственной швейной машинке изготовила туловища еще трех кукол, а я вышила им лица. Мы отдали их в два художественных салона. И они ушли за неделю! Это было уже $90, которые мы поделили.
Вот так весело и легко все началось. Моих кукол покупали иностранные туристы, которых тогда в Москве стало очень много. Интерес ко всему русскому за границей был огромен. И во всех салонах, куда мы сдавали свои творения, нам говорили: «Приносите еще!»



«Вера с обезьянкой»

– Когда вы перешли от частного предпринимательства на дому к массовому производству?
– Когда у нас появилось свое помещение. У моего отца тогда хорошо развивался дверной бизнес, и он смог выделить нам одну комнату.
На первые заработанные деньги мы купили стеллаж для тканей. Закройный стол сделали из строительных козел, положив на них дверь. А швейные машинки и ножницы принесли из дома. Я сделала новые разработки кукол: четыре модели в разных русских костюмах. Вскоре мы дали объявление в газету, что ищем швей. И у нас появилось еще несколько работниц. А потом и директор, занимающийся административными вопросами.


– Сколько кукол вы делали в то время?
– До 150 в месяц. И все они быстро продавались. Я помню, что у нас под столом стояли ящики, в которых хранились деньги. Их привозили с разных точек в огромном количестве, и мы даже не успевали их считать!
А через год после начала работы на нас вышла одна американская компания. Ее представители купили у нас образцы кукол и увезли их в Америку. А потом мы заключили контракт на поставку в США 1000 кукол. Причем сделать их надо было всего за три месяца. Это было очень много.


– Наверное, заработали кучу денег?
– Если бы! Мы понесли убытков на $8000. Дело в том, что пока мы шили кукол для поставки, в России произошло падение курса доллара. По контракту нам платили долларами, а мы закупали материалы на рубли и платили зарплату тоже рублями. Причем платили людям гораздо больше, чем обычно, чтобы они быстрее выполнили работу. Поэтому для нас удешевление доллара стало настоящей катастрофой. Оказалось, что мы не только ничего не сможем заработать, но и понесем убытки. Мы стали торговаться с американцами, чтобы они изменили условия контракта. Но нам это не удалось.


– Мировую известность вы получили, когда стали делать не тряпичных, а фарфоровых кукол.
– Мы занялись ими в 1991 году. Для меня это был очень серьезный шаг. Многие отговаривали меня: «Зачем тратить лишние деньги на «эксперименты», если бизнес и так успешен?» Но я считала, что надо развивать свою фирму, осваивать новые материалы. К тому же, было очевидно, что на объемной фарфоровой кукле лучше сидит костюм и с ее лицом намного интереснее работать.


– А вы были знакомы с технологией нового производства?
– Конечно, нет. Приходилось все придумывать самим. Первая кукла была сделана даже не из фарфора, а из фаянса – того самого, из которого делают унитазы. Изготовив ее, мы фактически изобрели велосипед. Она была ужасно нелепой и непропорциональной. Но тогда нам казалось, что ничего лучше и быть не может.
Эскизы для кукол делала я. Постепенно в штате фирмы стали появляться разные специалисты, благодаря которым мы смогли делать кукол на профессиональном уровне. Скульпторы, закройщицы, вышивальщицы, постижер, обувщик, ювелир, художники по костюму, кружевница.


– Наверное, вам до всего приходилось доходить методом проб и ошибок?
– Когда я первый раз приехала в Америку, я была потрясена тем, как там делают кукол. У них отработана вся технологическая цепочка, есть масса материалов, необходимых для работы, – качественный фарфор, бисер. Но, несмотря на то, что у нас ничего этого не было, мы смогли подняться «с нуля» и занять одно из лидирующих мест в мире по классу работы!



«Шарлотта»

– Как вы вышли на мировой рынок?
– С помощью той же самой американской компании. Ее хозяева – американец русского происхождения и его жена – были очень состоятельными людьми и легко расставались с деньгами. Они заинтересовались нашей продукцией. В 1994 году они решили вложить деньги в развитие нашего бизнеса и продавать кукол в Америке. Без сомнения, для них этот бизнес обещал быть очень выгодным. Мы продавали им кукол по $150, они – по $300. Для сравнения – куклы классом ниже, чем наши, стоили тогда в США $900-1500. При этом таких кукол, как мы – полностью ручной работы – не делал никто. Поэтому заказов было море.


– Сколько денег американцы вложили в раскрутку вашего имени?
– Около $250 тыс. Было много рекламы. О нашей компании узнали все дилеры, занимающиеся продажей коллекционных кукол. Наши куклы продавались через телевизионные шоу типа «Магазин на диване». В наши обязанности входило производить кукол, а американцы решали все вопросы с продвижением.
Но оказалось, что вложить деньги в рекламу – это еще не значит «раскрутить» такой сложный бизнес, как наш. Наши партнеры совершенно не занимались бизнес-планированием. Поэтому оказалось, что спрос на наших кукол значительно превосходит наши производственные возможности. И у нас начались конфликты с американской стороной. К тому же, проработав с нами три года, они потеряли всякий интерес к этому проекту и переключились на другой. Кстати, через некоторое время они погорели на всем, чем занимались. И полностью отошли от дел. Видимо, они были не очень хорошими бизнесменами.


– Разошлись вы полюбовно?
– Нет. Они подали иск в американский суд, предъявив нам претензий на пять миллионов долларов, с запретом работать на американском рынке. Они считали, что мы обманывали их на протяжении всего нашего сотрудничества. И, мол, только поэтому они потерпели убытки.


– И чем все кончилось?
– В 1995 году выиграть дело против американской компании в США казалось чем-то невероятным. Но у нас получилось. Мы представили в суд все необходимые бумаги: контракты, документы о поставках. По ним было видно, что мы выполняли наши обязательства и чисты перед партнерами. А вот они не смогли показать суду ни одной бумаги.


– А дальше?
– Мы заняли денег, сделали новую коллекцию и вышли на американский рынок с другой продукцией, чтобы не встал вопрос о правах на «старых» кукол. Мы сами получили места на выставках. Узнали, как давать рекламу, как работать с дилерами, продающими кукол. В общем, научились всему сами и начали делать бизнес в Америке. И в других странах.
Сейчас у нас есть партнер в Страсбурге. Наши куклы продаются во Франции, Германии, Англии, Чехии. Наши куклы получают призы на всех крупнейших международных выставках. Они есть в коллекциях известнейших коллекционеров во всем мире. Я несколько лет подряд участвовала в выставках «75 лучших художников мира», проходивших в Нью-Йорке.



– Сколько сейчас стоят ваши куклы?
– В среднем – тысячу, полторы тысячи долларов. Отдельные экземпляры продают и за десять тысяч. Ведь каждая кукла – это месяцы кропотливого труда десятков людей. Вся работа выполняется вручную: создание скульптуры, пошив костюма, роспись тканей и вышивка, изготовление парика, обуви. Плюс используются дорогие материалы – костяной фарфор, ткани, меха, кожа, драгоценные камни. У наших кукол все «по-настоящему». Настоящие платья, туфельки, украшения, сумочки, зонтики – только выполненные в «кукольном» масштабе. При этом все куклы делаются ограниченным «тиражом» – от 3 до 250 экземпляров. Для всего мира – это ничто.


– Кто ваши покупатели?
– Чаще всего куклы уходят в частные коллекции. Раньше в основном они продавались на Западе. Но сейчас и в России появились коллекционеры: сегодня половина наших покупателей – россияне.


– Сколько можно заработать на куклах?
– Теоретически, мы планируем 50-процентную прибыль с каждой куклы. Но в реальности эти деньги остаются «заморожены» в виде незавершенного производства, материалов. Очень много кукол продается на условиях консигнации. За все время работы себе я не купила ничего – ни квартиры, ни машины, ни дачи. Для меня работа – это жизнь. Поэтому все деньги, которые я зарабатываю, до копейки, я вкладываю в развитие своего дела. Мне гораздо интереснее воплотить свои мечты и сделать новую коллекцию, чем потратить деньги на какую-то вещь.
Я покупаю книги, дорогие ткани для кукольных костюмов. Развиваю свою компанию: сейчас с нами сотрудничает около 70 человек.

Не все можно измерить деньгами. Я делаю кукол вопреки желаниям этого века. Мир сегодня стал настолько одноразовым, что любую «штампованную» вещь – стол из ДСП, джинсы или игрушку – не жалко выбросить. Потому что точно такие же ты сможешь завтра купить в магазине. А та культура, которая была когда-то, когда внучке переходил бабушкин шкаф, дедушкина библиотека, мамина кукла, – она разрушена. Я хочу, чтобы мои куклы хранили то тепло, которое мы в них вложили, и находились вне времени. Хочу, чтобы состарившаяся девочка передала куклу своей внучке. И чтобы таким образом сохранялись традиции и поддерживалась духовная связь между поколениями...

«Коломбина с концертиной и Клоунесса с треугольником»




«Лиза»






«Соня». Фарфор бисквит. 58,5 см.




«Марта»