"Генералы, либералы и предприниматели: работа на фронт и на революцию"
Перед войной: проблемы, противоречия, противостояние (часть 2)

...Нельзя не отметить еще одного факта, весьма болезненно сказавшегося уже в первый год войны - о мобилизации промышленности в министерстве и ГУГШ почти не думали. Никто, в том числе и будущие ярые критики В.А.Сухомлинова, не смогли предвидеть масштабы будущей войны. Однако именно ему принято вменять в вину совершенные ошибки в оценках среднестатистических запасов патронов, снарядов, винтовок, орудий и т.п. Чтобы правильно оценить проделанную при министре в этой области работу, полезно будет сравнить следующие цифры. В войну 1829 года запас на орудие составлял 25 зарядов, в 1855 году - 50, в 1877 году - 100. Русская полевая 3-дюймовая пушка образца 1902 года делала на полигоне до 20 выстрелов в минуту, а в боевой обстановке до 12-13- В войсках ее называли "мотовкой". 4,8-дюймовая гаубица образца 1904 года делала 1-2 выстрела в минуту. Расход снарядов во время русско-японской войны доходил до 522 за несколько часов боя. В среднем же расход снарядов на одно орудие составил: во время Ляоянских боев 190, боев на Шахэ - 25, под Сандепу - 88, под Мукденом - 387 выстрелов, а за всю войну 1276 русских орудий израсходовали 918.000 снарядов, приблизительно 720 выстрелов на каждое. После войны требования к артиллерийскому запасу довели до 1.000 зарядов на орудие. Распределялся он следующим образом: в передке - 36 снарядов, в зарядном ящике боевой части - 88, в батарейном резерве - 88, в запасном передке 4-5, в парках - 161 снаряд. Всего в частях хранился запас по 428 снарядов на орудие, на складах, в так называемых "местных парках" - 572 снаряда. Общий запас достигал, таким образом, 1.000 единиц на орудие, 15% которых были с гранатами, 85% - с шрапнелями.
Таким образом, был сделан правильный вывод из событий прошлой войны, в которой русская трехдюймовая пушка имела на вооружении только шрапнельный снаряд. Теперь это орудие получало и гранату, а количество снарядов в расчете на один ствол примерно на треть превысило норму израсходованных боеприпасов в прошлую войну. Оставалась другая проблема - рост интенсивности огневого боя. Каждый раз во время очередной войны потребность в патронах и снарядах превосходила довоенные нормы. В русско-японскую войну на каждую винтовку было израсходовано 880 патронов. В 1908 году были установлены следующие нормы: 1.000 патронов на винтовку, 75.000 на пулемет, 1.000 снарядов на легкое орудие. В 1912 году обсуждалась, но не была утверждена норма в 1500 снарядов. Причиной отказа от нее были относительно небольшие сроки хранения снарядов - от 8 до 10 лет. Кроме того, за это время снаряды такого образца могли устареть. В 1911 году была установлена норма снарядов для полевой гаубицы -1.200. На маневрах Киевского Военного округа в 1911 году была продемонстрирована правота претензий Сухомлинова к финансированию. Возникла очень жизненная для будущей войны ситуация: "Многие батареи при оживленной пальбе преждевременно израсходовали свои патроны, и критики указывали на подобный чрезмерный расход зарядов, - возможный лишь на парадном маневре. В Маньчжурии в среднем расходовалось по 500 выстрелов на орудие. Но на этих маневрах должно было получиться впечатление, - что нужны будут тысячи".

Вскоре эти впечатления получили подтверждение на практике. В ходе балканских войн расход использованного болгарской армией боекомплекта поднялся опять, в очередной раз превзойдя довоенные ожидания. Одной из причин поражения Болгарии во 2-й войне был недостаток снарядов. Запас в 350 выстрелов на орудие заместитель Главнокомандующего генерал-лейтенант Д. Радко-Дмитри-ев считал достаточным лишь на 2-3 дня. Кроме того, в этом конфликте уже наметились особенности, характерные скорее для Первой мировой войны, а именно преобладание расхода снарядов над патронами. На каждую винтовку приходилось по 300 патронов, в то время как на орудие - 900 снарядов. Если ранее в ГУГШ думали скорее не о новых повышенных нормах боепитания, а о том, чтобы достичь старые, существовавшие до русско-японской войны, то теперь ситуация изменилась. ГУГШ с учетом новых реалий потребовал увеличить норму снарядного запаса до 1.500 на ствол. Однако из требуемых на это 60 млн. рублей в распоряжении Главного Артиллерийского управления имелась только 1/6, то есть 10 млн. рублей. Высокие нормы огневых запасов подразумевали увеличение их производства. Наиболее разумным выходом из создавшегося положения, по мысли Маниковского, были бы инвестиции в новые военные заводы или значительная реконструкция старых. Это, конечно, приостановило бы создание снарядного запаса на несколько лет, но к 19 И году началось бы резкое увеличение поставок. Однако такое решение в обстановке, постоянно чреватой международным конфликтом, было небезопасно.

В то время как ген. А.А.Маниковский отстаивал идею строительства новых казенных военных заводов, министерство финансов перестало выделять средства даже на имевшиеся оборонительные предприятия. Немаловажную роль в этом решении сыграл и тот факт, что военные уже вышли на запланированные ими же показатели. В 1912 году министерство финансов даже собиралось закрыть Сестрорецкий оружейный завод. Как отмечал В.Федоров, служивший тогда в ГАУ: "Беда русских заводов да и вообще всех предприятий военной промышленности заключалась в том, что им приходилось работать рывками, главным образом во время войны. В обоих случаях наряды выполнялись в невероятной спешке, а заводы значительно расширялись и разбухали. Затем, когда проходило горячее время, их опять свертывали, а рабочие должны были пускаться в странствие на заработки. Начальники заводов, как правило, бегали в поисках каких-нибудь нарядов. Мы в шутку называли начальника Сестрорецкого завода, обивавшего пороги различных отделений Главного Артиллерийского управления, "нищим, выпрашивающим подаяние". Таких "нищих" было немало - так, например, в связи с упразднением крепостей, естественно были упразднены и практические стрельбы крепостной артиллерии. Это решение вызвало и сокращение нарядов на производство бездымного пороха в 1914 для стрельб крепостной, береговой и тяжелой полевой артиллерии. Предполагалось, что для учебы последних двух видов оружия будут использованы запасы упраздняемых крепостей. В результате три казенных пороховых завода - Охтенский, Шосткенский и Казанский - немедленно оказались в сложнейшей ситуации. И это после того, как наряды на 1913 год составили 103-650 пудов пороха, в два раза превысив показатели предыдущего года (с учетом заказа Морского министерства на 80.800 пудов). Резкое увеличение производства пороха в 1913 году сначала вызвало понижение цен на пуд, а вслед за этим, в связи с достижением поставленных задач, заводы столкнулись со значительным сокращением заказа48. Естественно, что у заводов не оставалось другого выхода, как идти по пути, описанному В.Федоровым. Неудивительно, что предложение ГАУ о строительстве нового порохового завода до войны так и не было поддержано. Только в 1913 году начались работы по незначительному расширению трех имевшихся пороховых заводов и строительство 8 снаряжательных мастерских.

Перед русской казенной военной промышленностью накануне войны стояли и другие проблемы, и создавали их складывающиеся отечественные монополии. Последствия появления военных заказов были неоднозначны. Начавшийся в 1909 году экономический подъем заставлял военных, прежде всего, торопиться с решением старых, если не застарелых, проблем, оставшихся еще с 1905 года. Оживление в развитии промышленности было вызвано упрочением состояния государственных финансов и курса рубля, хорошие урожаи 1909-1910 и 1912-1913 годов, значительный рост заказов как со стороны казны, так и частного рынка. Сами предприниматели в лице Совета съездов представителей промышленности и торговли выделяли именно значение урожаев и казенных заказов. За 15 лет, предшествовавших Первой мировой войне (1898-1913), из 21,9 млрд. руб. русских активов около 80% всех поступлений было получено за счет экспорта, а остальные средства - за счет государственных займов (2 млрд. руб.) и иностранных вложений в промышленность, торговлю и кредитные учреждения. Эти поступления, а следовательно, и стабильность русской экономики, во многом основывались на хлебном экспорте. Даже в неблагополучном 1911 году, когда в России было собрано 3,77 млрд. пудов зерновых (против 4,6 млрд. пудов в 1910,4,48 млрд. - в 1912, и 5,41 млрд. -в 1913), объем вывоза хлеба изменился не существенно. В 1911 он составил 821 млн. пудов (против 847 млн. пудов в 1910, 548 млн. - в 1912, 648 млн. - в 1913). Доходы от экспорта при этом составили: в 1910 году - 735,3 млн. руб., в 1911 - 735,3 млн. руб., в 1912 - 547,1 млн. руб., в 1913 - 589,9 млн. руб..

Таким образом, даже в неурожайном 1911 году, когда в 20 губерниях страны голодало несколько миллионов человек, а в Думе шло острое обсуждение вопроса о земле, инициированное крестьянскими депутатами, доходы России от экспорта превосходили, и притом существенно, показатели гораздо более благоприятных для сельского хозяйства 1912 и 1913 годов. С началом итало-турецкой войны в сентябре 19П года положение на Проливах периодически обострялось, что приводило к их временному закрытию в 1912-1913 годах. Ущерб, которые несла при этом Россия, превосходил 30 млн. руб. в месяц. Но свободная наличность, достававшаяся Министерству финансов с таким трудом, терялась не только из-за обострения внешнеполитической обстановки.

Синдикаты "Продуголь" и "Продамет" взвинчивали цены на уголь и металл, срывали сроки их поставки, поставляли продукцию, качество которой не удовлетворяло, по словам представителей Военного министерства, "повышенным требованиям современной техники"54. До 1909 года по действующим контрактам в Киевском окружном арсенале цены по контрактам на сортовое железо и на поделочную сталь равнялись 1,4 и 1,6 рубля за пуд. Но в этом году произошел перелом - "Продамет" включил в свой ассортимент эти товары и на первых же торгах они подорожали до 1,92 рубля за пуд. С 1908 года они только увеличивались. С 1908 по 1911 рост цен составил: на железо сортовое - на 90% (с 1,4 до 2,65 руб.); на железо угловое - на 66% (с 1,4 до 2,33 руб.); железо листовое -на 15% (с 2.13 до 2,45 руб.); на сталь поделочную - на 47% (с 1,6 до 2,35 руб.).

"Указанному выше возрастанию цен на железо Хозяйственный Комитет, - отмечалось в журнале данного комитета Киевского арсенала от 26 сентября 1911 года, - не видит пределов и не имеет в распоряжении средств воздействовать на Общество ("Продамет") в целях снижения цен"56. Эти ожидания оправдались. С 1910 года резко возросли и цены на топливо, при том, что добыча его не уменьшалась. Так, например, с 1910 по 1913 годы добыча каменного угля выросла почти на 50%, с 1.552 до 2.214 млн. пудов. Добыча нефти не увеличивалась, но и не сокращалась.

Тем не менее, если в 1910 году пуд рядового паровичного угля стоил 8,5 копеек, то в 1913 -уже 12,5 коп., а в июне 1914 - 13,5 коп. Те же показатели по литейному коксу составили 15,6 коп. (1910), 29,7 коп. (1913), 24 коп. (июнь 1914), а по сырой нефти в Баку - 15,4 коп. (1910), 42,7 коп. (1913), 45,1 коп. (июнь 1914). С 1910 по 1913 цена на уголь увеличилась в 1,47 раза, на кокс в 1,9 раза и на нефть в 2,77 раза. При этом цены на нефть и уголь росли интенсивнее, чем в предшествующие годы, что было результатом спекулятивной политики "Про-дугля", "Нобель-Мазута", "Шелл" и др.

Не отставали от них и металлурги. В 1913 году цены на угловое и листовое железо выросли до 2,95 и 2,94 руб. за пуд, на поделочную сталь - до 2,65 руб. за пуд. Несколько понизились лишь цены на сортовое железо - до 2,6 руб. за пуд. В марте 1914 года Хозяйственный Комитет Петербургского Арсенала отмечал: увеличение объема военных заказов провоцировало рост количества синдикатов, в них начали сливаться не только производители стали, железа, кожи, угля, кокса, но даже дров. Менее чем за год до этого на ту же закономерность обращал внимание и соответственный комитет Шосткенского порохового завода - за последние годы цены на лесные материалы повысились более чем на 40%, а на дрова - до 75%. Этому было только одно объяснение - сговор "между лесопромышленниками".

Этого было мало - синдикаты систематически уклонялись от принятия формальных обязательств при заключении контрактов, и в результате казенные заводы не имели гарантий в точном и своевременном исполнении заказов. Бывали и случаи отказа частных заводов от производства железа и стали по нормам, предъявляемым арсеналами, при этом частные заводы на этапе предварительной борьбы за заказ были достаточно активны.

Жалобы руководителей казенных военных заводов и арсеналов на синдикаты были нескончаемыми. "...Начальник завода, - отмечалось в журнале Хозяйственного Комитета Шосткенского порохового завода от 18 августа 1913г.,- предложил Комитету переобсудить вопрос о борьбе с синдикатами, приняв во внимание тот материал, который совершенно ясно указывает, что синдикат, стачка и сговор (курсив мой. -АО.) приносят казне громадный убыток".

В марте 1914 года в Главное Артиллерийское Управление стали поступать рапорты начальников Брянского, Петербургского арсеналов и командующего Киевским Военным округом, буквально побуждавшими ГАУ начать борьбу за сырьевую независимость военной промышленности. Временно исполняющий должность начальника Брянского Арсенала генерал-лейтенант АЮАкерман сообщал:

"...наиболее рациональными и действительными средствами для выхода из ненормального и невозможного положения (курсив мой. -АО.) технических заведений в отношении заготовления необходимых металлов, угля и нефти нахожу нижеследующие:

Временное разрешение права техническим заведениям заготовлять металл и уголь за границей.
Обязательное снабжение, определенное в законодательном порядке, технических заведений необходимыми им металлами казенными металлургическими заведениями в кратчайший срок и предпочтительнее перед казенными заказчиками.
Открытие казенных угольных копей и казенных нефтяных скважин, обязанных снабжать технические заведения каменным углем и нефтью.
Лишь при таких энергетических мерах технические заведения выйдут из крепостной зависимости от разных синдикатов.

В этих условиях единственное, что оставалось Военному министру и начальнику ГАУ по достижению поставленных планированием цифр, - это практически полностью останавливать заказы военным заводам, что заставляло их, в свою очередь, сворачивать производство. Терялись профессиональные кадры, что было особенно важно в небогатой ими России. О строительстве новых военных заводов в подобных условиях, естественно, и речи быть не могло. Особенно негативно сказывалось отсутствие военного завода, специализировавшегося исключительно на производстве тяжелой артиллерии и боеприпасов к ней. Существовавшие в России заводы уже в довоенный период с трудом справлялись с параллельными заказами на тяжелую артиллерию и трехдюймовки64. Все это никак не способствовало успешной мобилизации тыла тогда, когда она действительно стала необходимой.

А ведь опыт и русско-японской, и русско-турецкой войн убедительно свидетельствовал в пользу того, что для достижения целей, которые ставились перед началом военных Действий, даже в случае того, что они будут успешными, необходимо иметь обученный резерв и запас материальных средств. Победоносная Россия в 1877 году и победоносная Япония в 1905 году вынуждены были пойти на существенную коррекцию своих довоенных планов именно из-за отсутствия и того, и другого. Весной 1914 руководство Военным министерством, и что особенно важно - Главного Артиллерийского Управления вплотную подходило к осознанию необходимости борьбы с организованным частным капиталом, тем самым, с которым ему пришлось иметь дело через год в лице военно-промышленных комитетов и их Центрального Комитета. 10 февраля 1914 года начальник ГАУ отдал распоряжение о сборе постановлений окружных советов по организации борьбы с синдикатами. Один из ответов был получен примерно через месяц. В марте 1914 года Хозяйственный Комитет Петербургского арсенала призывал: "Для борьбы с огромным злом, причиняемым казне синдикатами и сообществами вообще, и в частности теми, которые причиняют ущерб правильной деятельности арсенала, могут служить... разрешения на приобретение всех нужных арсеналу материалов, цены на которые являются завышенными в России, по означенной причине за границей, устройство казенных заводов с производительностью в размерах, обеспечивающих удовлетворение потребностей, в случаях возникновения синдикатов и могущих послужить препятствием даже и к образованию их, и наконец уничтожение образовавшихся в настоящее время распоряжением высших правительственных учреждений".

Реализация этих предложений стала возможной после отставки В.Н.Коковцова, последовавшей 30 января 1914 года. Новый министр финансов П.Л.Барк выступил с программой "нового курса", инициатором которого стал А.В.Кривошеин. Эта политика, среди прочего, включала в себя такие предложения военных, как расширение льготных закупок металлов и сырья за рубежом, оптимизация работы государственного сектора экономики.

VIII съезд представителей промышленности и торговли, состоявшийся 2-4 мая 1914 года, выступил категорически против этой программы. 5 мая 1914 года Советом съезда (интересно отметить, что эту организацию возглавлял Н.САвдаков, с 1906 года - председатель совета общества "Продуголь") была направлена телеграмма с соответствующими предложениями на имя председателя Совета министров ИЛ. Горемыкина. 9 июня последовало выступление Авдакова в Государственном Совете, членом которого он являлся. 21 июня к Горемыкину была отправлена делегация предпринимателей. В результате единодушного давления буржуазии на правительство 16 июля 1914 года были отменены (формально временно) Правила 18 апреля 1914 года, ограничивавшие акционерное землевладение, вводившие общие ограничения для евреев и иностранных подданных в руководстве предприятиями, а также и часть антисиндикалистских мер. Война помешала руководителям военной промышленности взять реванш, но в данном случае важно отметить - отношения между ГАУ и частным капиталом были далеки от идеальных.
Эта предвоенная часть истории взаимоотношений государства и предпринимателей объясняет многое, в том числе и недоверие к возможностям собственного производителя быстро обеспечить армию всем необходимым. Результат был известен. Одной из первых и абсолютно естественных реакций Военного министерства на кризис вооружений было обращение к производителю зарубежному.