Вольдемар Скорбец, гроссмейстер Имперского движения "Быдло за Меровингов"
Всякие выродки называют меня обервертухайским сынком. Издеваются, мол, что это за знаток народной души, проживший всю жизнь безвылазно в столице в генеральских квартирках. Твари, да что они понимают. Ты, говорят, нигде толком никогда не работал, народ на тебя пашет, кормит-поит, пока ты про педераста Рембо пишешь и Фассбиндера смотришь. Мрази. Да я по шестьсот земных поклонов в день кладу перед иконами. Это мы народ, а не тупорылая мразь в спивающихся деревнях или алкаши-работяги фабричные. Мы, сыны достойнейших представителей элиты прежней, советской, составим элиту новую. Всё правильно, власть должна передаваться по наследству, иначе порядка не будет. Это у немцев можно путём честных выборов, у нас же так никогда ничего хорошего не получалось. Ну кого может избрать пьянь да голытьба? Право голоса должны иметь лишь герметически подкованные и геополитически грамотные. И эротически изощрённые. Неоопричники. А земщина пусть... лапу сосёт. Пора, пора восстанавливать порядок. Пока ещё есть кадры. Пока есть мы.

В слове "быдло" я как имперский герметик не вижу ничего оскорбительного. Это замечательноe слово имеет ту же основу, что слово "толпа" и слово "turba". (И "труба" - ох уж эта Великая Труба, залог нашей власти над прогнившей Европой! как промыслительно сие) И, конечно, "труп". Превратить быдло в труп, в "турбу". (Работа в чёрном. В чёртовом колесе социализма, взятого в шпенглерианском смысле, как "тяглового государства", "тягло"-"тигель", слышащий да уразумеет.) В субстанцию, путём довольно, не скрою, болезненных операций над которой оператор-император в конце концов обретает имперский ребис, сакральный тандем (в котором пассивная и активная половинки периодически меняются местами в мистерии любви-ненависти друг к другу, как Кэрель и его брат), двуглавого орла или, если угодно, двуглавого стерха.
Народ это быдло, а быдло это народ. Кто не понимает этого, не понимает ничего.

Each man kills the thing he loves. "Ночь длинных ножей", когда эсэсовцы Гитлера уничтожили евразийскую гомоэротическую оппозицию в лице вождей СА (какая многозначительная аббревиатура, ведь она может быть расшифрована и как "Советская Армия"!). Сейчас трудно отрицать, что Гитлер любил Эрнста Рема, поэтому и убил его. (А какой мог бы быть тандем!) Гитлер любил Сталина, потому и напал на него. (Как и Сталин, в свою очередь, любил Гитлера, а потому и собирался по нему ударить, Адольф всего лишь опередил.) Each man kills the thing he loves. Как христиане любят Христа, и каждое воскресенье видят, как Его у них на глазах убивает и расчленяет священник, и любовно поедают тело Его. Нет любви без убийства (любви истинной, разумеется, любви кровавой и страшной, а не того розовенького недоразумения, которое зовётся любовью в современном мире).
Мысли об убийстве часто наводят на мысли о море и моряках, НАШЕМ море, философском море, и НАШИХ моряках, царях-мореплавателях, рассекавших просторы не в поисках презренной наживы, а, как в поэме Бодлера, в поисках любви, сильной, как смерть, и смерти, так похожей на любовь. Любви, не смеющей назвать себя. Смерти, не смеющей признаться в любви к убийце, чьё чело озарено ореолом Последнего Отвращения. Отвращения ко всему, что в сей гнусный век именуется жизнью. Век, в который

"Мы видели всё ту ж комедию греха:
Её, рабу одра, с ребячливостью самки
Встающую пятой на мыслящие лбы,
Его, раба рабы: что в хижине, что в замке
Наследственном: всегда - везде - раба рабы!"

Плавание как бегство из рабства "Цирцеиных ресниц", из пут буржуазной гетеросексуальности, "нормальности", омерзительней которой нет ничего. Бегство ради обретения имперского обетования в объятиях товарищей по оружию, новых кшатриев, которые положат конец владычеству барыша.

Название корабля Кэреля "Vengeur" поражает сходством со словами "vendeur" и "venteur" (смотри об этом в энигматично-порнографичном опусе в имперских тонах Тони д'Антремона, последнего l'homme de desir нашего проклятого века).
"Кэрель" звучит почти как "король". И это не Карл "Великий", узурпировавший, укравший священное место Меровингов. Это король истинный, король скрывающийся, истинный король потайной Франции, Франции имперской, евразийской, Франции Жана Жене и Жана Кокто, Жана Плачущего и Жана Смеющегося, Франции перверсивной и субверсивной (как писал Эжен де Логовин, "когда педерасты и воры сдохнут в кровавой грязи, на их грудях выклюют вороны слово poesie" – всё верно, но только не хватает слова "жиды", ведь, как писала имперски-андрогинная мученица Марина Елабужская, поэты - жиды в этом христианнейшем из миров. Посему – "жиды, педерасты и воры"), король, готовность присягнуть которому изъявлял сам генерал де Голль. Евразийский король Квир (queer) vs атлантистский король Лир, как это гениально заметил извращённый ангел Ангелий Другин.
Совершенно точно, что умер Фассбиндер в измерениях своей жизни очень вовремя. Его очень трудно представить поющим хвалу рынку и демократии, но ещё труднее – снимающим расстрел Рейхстага озверевшими либерастами и арийских девушек, отдающихся неграм-оккупантам за батончик "Сниккерса" (кошерный, конечно). А "Кэреля" он всё равно бы снял.
"Искушение Фассбиндером" заключается еще и в том, что андрогины (кроме, пожалуй, Танатэллы Серпянской) считают его иудеем, а иудеи (кроме Лейбы Джакано) считают его гойским наймитом. Тогда как на самом деле он был "имперским хазаром". Одним из тех самых "жидов, педерастов и воров", перверсивных менестрелей Евразийской Империи Конца, Конца большого, твёрдого, как ОМОНовская дубинка, эрегированного, как вертикаль власти, Конца с красным концом, красным окончанием, красной, как звезда над Кремлём, головкой*. Одним из тайных НАШИХ.
И я дописываю эти строки с тайной, грешной любовью к Фассбиндеру.
____________________
*) Пинкшас, "Красноголовые", имперцы-ионийцы у Фабра д'Оливе; также у Георга Гейма - "красной звездою над морем бунта на вскинутом шесте - царская голова"