|
[Apr. 25th, 2010|06:50 am] |
Была сегодня на концерте в клубе "Мистер Шлягер" на Багратионовской. Нашла его сама.
У входа в клуб стоял Магистр karlfisher, летчик Высоцкий и Человек-Палач ходил тоже. karlfisher сказал, что играть предстоит в настоящем кабаке, и по этому случаю ему открылось, что вся русская музыка есть блатняк. Блатняк, он сказал, играют на трех аккордах, обязательно с песней про маму, а он теперь знает только два аккорда, и про маму тоже не может. "Я, -- он сказал, -- не готов. Вот как в буддизме, приходят к человеку и говорят -- умирать тебе пора, а он отвечает -- я пока не готов."
Потом мы зашли в кабацкую гримерную из красного бархата, посреди которой стоял кабацкий стол размером под кабацкий гроб. На столе был коньяк. Мы стали говорить о музыке тогда. Обсудили, что оперные певцы пьют только коньяк для голоса. К. Ю. рассказал, что он тоже не раз это пробовал, но у него с голосом потом происходили странные вещи -- ужасный делался голос и ноги не держали, и ни одного текста вспомнить не мог. Я спросила, а не может это быть из-за количества коньяка для голоса; К. Ю. возразил, что оперные певцы имеют такие размеры, что бессмысленно говорить о каком-либо ограничении на количество, только надо еще яйцо разбивать в коньяк, а летчик Высоцкий подтвердил, что под Москвой есть ферма, и на ней выращивают страусов, которые несут большие страусиные яйца. Еще К. Ю. рассказал, как воровал у мамы одеколон шипр, и это был хороший сюжет для баллады про маму, но он не хотел петь об этом, потому что был не готов. Он сказал, что Кооператив Ништяк в этот раз исполнит одну песню на полчаса. А коньяк был сделан из французских спиртов. Рыбьяков был уверен, что в коньяк добавляют глютамат натрия: он прочел на какой-то упаковке, что глютамат натрия является усилителем вкуса. Рассказывал -- если в воду его добавить, усилится вкус воды.
В зале я встретила пользователя nvm и, как всегда, не узнала. А он просто до смешного похож на настоящего романтического голливудского героя, на скале у моря в черном плаще -- девочки меня поймут. На самом деле, так не бывает, и привыкнуть к этому трудно.
Открыл концерт молодой московский поэт Денис Безносов. Он читал стихи. Неожиданно к нему подобралось звуковое сопровождение -- столик братанов, которые шумели, выражались нецензурно и патриотически, а также подсказывали поэту слова. Почему-то (вроде, мы не так долго говорили о музыке, и коньяка было мало), может быть, из-за патриотизма, мне стало очевидно, что все они агенты ФСБ. Я боялась смотреть в их сторону: вдруг там матрасы. Поэт читал:
-- Великан [...] заглянул в мою расщелину.
Агенты говорили:
-- Прикинь! ВЕЛИКАН заглянул в его РАСЩЕЛИНУ. В РАСЩЕЛИНУ, прикинь? ВЕЛИКАН! Давай мы прямо сейчас кого-нибудь выебем?
(Тут у меня не осталось сомнений, конечно.)
А так нормально, стихи как стихи.
Потом выступали Магистр и Великий Человек-Палач в Маске. Их выступление, кстати, было в Интернете заявлено как акустика, интересно, почему. К. Ю. предупредил: "Блатняк мы сегодня играть не будем." И они действительно играли одну песню на полчаса, в электронике, если можно так выразиться, и песня это была совершенно дикая. Надо еще представлять себе сцену, манерную, оранжево-черную, с драпировками, с кокетливым шрифтом на заднем фоне "Мистер Шлягер". Общее ощущение от действа -- ну, примерно как если бы режиссер решил снять фильм про зомби, с умеренно пугающими спецэффектами, но пугать хотел зрителей, а самому, думал, будет не страшно. И вот в процессе с'емок он обнаруживает, что актеры его почему-то -- настоящие зомби, спокойные и угрюмые, а потом еще и кинооператор поднимает на него оловянные глаза, и все статисты, обыкновенные ребята, набранные в кафе, киноклубах и на вокзалах, оказываются настоящими зомби. И режиссер хочет бежать на ватных ногах, но они его окружают. Не слушают возражений. Едят. И только где-то на сцене смеются два некроманта, один с гитарой, другой в этот раз только со своими кнопочками, одетый в маску с прорезями, как личинка палача. Вначале, может, было слово, ну а теперь ясно, что было в конце ("и это будет вечно"). Разрушенные здания грамматики, страшное такое эхо ответом на каждый осмысленный звук.
Потом, в общем, выступал "Фронт Радикального Искусства". Фронт как фронт. Удачно освоенная форма митинга, не знаю, насколько осознанная участниками как таковая. Человек их с дюжину, к микрофону подходят по очереди, агитируют голосом стихотворно за отрицание политики и декаданс. Годное музыкальное сопровождение, для митинга. Девушки их любят, причем красивые и в немалом количестве; фаворитов встречают нежным визгом. Это приятно. Один юноша в черном (правда, они почти все в черном) сообщал в микрофон: "Война -- не наше дело!" -- дескать, в противостоянии мрачного средневековья и толстопузой коммерции для них нет места, но все люди там: "и никого на нашей стороне". Это, конечно, поэтическое преувеличение. На Третьем Пути в последние лет сто толпятся, как на людном переходе в метро -- а так говорят, толкаясь локтями. Был человек с неопознанным музыкальным инструментом типа губного однострунного осциллятора, хорошая кстати вещь, мощно звучит; он выступал с антибардовской, что ли, композицией. Оттуда запомнилась рифма: "И все, что тебе осталось -- Это твой невостребованный фаллос,..." [еще что-то осталось, тоже бесполезное] -- на этом месте красавицы вокруг зашумели одобрительно. В конце была песня про фараона, красивая, по ней можно делать мультипликационный клип. Почему-то, правда, в нее проник медный бык Фаларида (в качестве рутинного предмета быта у фараонов). Но что ж -- бык, так бык.
Последний выступавший автор был неправдоподобно прекрасен; сердце у меня чуть не разорвалось, пришлось уйти, не дослушав. Был он представлен как Анжей Захарищев Фон Брауш и как объект статьи Отто Манна "Дендизм как консервативная форма жизни". Он срывал аплодисменты публики -- показывал ладонями над головой, как хлопают, говорил: "Я вас не слышу." Я выдержала две песни, очень хорошие. Первая песня -- про Бриллиантовый Дым Моих Хрустальных Сигар.
Бриллиантовый дым моих хрустальных сигар Поднимается в небо метеоритным дождем.
Там как-то дальше было очень хорошо, что-то вроде -- закрой глаза, и я стану сверхновой звездой, и еще -- марсианки не спят, они ждут, когда я прольюсь к ним небесным огнем -- но тут цитаты неточны. Звучало обещание, что немецкие книги будут гореть до утра, и были при том древние птицы, которые смотрели глазами Фридриха Ницше.
Вторая песня была еще лучше первой: "Я вижу в твоих глазах эротическое фиаско! Я обещаю, что все будет [...] (это не цензурный пропуск, это я просто тут забыла), как в сказке!" Прекрасная песня, мне очень понравилась. Потом я ушла очень быстро, потом нужно было работать, а сейчас уже рассвет, и больше у меня нет сил вспоминать вечер в клубе "Мистер Шлягер". Кстати, это ресторан.
Словом -- целую вас всех, мои небесные марсианки, в ваш изысканный невостребованный фал... тьфу, не то.
А ведь правда бывают такие консервативные формы жизни. |
|
|