| Горящие голуби острова Грымль |
[Apr. 19th, 2014|01:16 am] |
Не далеко и не близко, вертолет доставит, а бумажный
голубь не долетит, качался на волнах остров Грымль, и на
нем стояла могучая Крепость. Жили там люди -- не
простые, а отборные: толстые и холеные, худые и нежные,
старые и помоложе, сами по себе и с потомством.
Жили они шумно, хлопотно, вздорили меж собой, заключали
временные союзы, делали адюльтеры, посещали косметические
кабинеты. Были среди них и министры, были советники,
сенаторы и депутаты, а в нижних этажах жили еще
космонавты. Космонавты представляли Космос, то есть,
Порядок: ездили в автозаках и защищали его от Хаоса
электрическими дубинами и табельными пистолетами.
Содержались же они в стойлах, в чистоте и уюте, и сытно
кормились. Кроме явных космонавтов, существовала
и Тайная Полиция.
У грымлян в верхних этажах была жизнь живая, процедурная,
и принадлежала она Порядку -- а была еще жизнь мертвая,
кулуарная, и на задворках ее ходил Хаос. Но Хаос тот был
прикормленный, смирный, и место себе понимал. В жизни
процедурной грымляне проявляли лояльность, выступали на
собраниях и занимались державным строительством.
Все взрослые грымляне умели читать и не скрывали этого.
Если же кто умел писать или мог запоминать написанное,
то предпочитал держать это умение при себе. Чтобы выступать
на собраниях, потребна бумага с речью, и речи те составляли
для грымлян референты. О последних известно было только
то, что они имели обыкновение исчезать по ночам. Где
содержались они в это время суток -- лучше было не знать,
и никто не знал.
Соблюдая обрядность в процедурной жизни, многое из этого
грымляне переносили и на жизнь кулуарную. Были они
любознательны, и иные из них отваживались даже ставить
под сомнение некоторые основы мироустройства.
Согласно религиозным догмам, давным-давно, даты терялись
в памяти поколений (а порой и в документации Тайной
Полиции), предки грымлян были избраны из всего народа,
посажены в лодки и переправлены в Крепость, на остров
Грымль, где их ждали, чтобы угостить яствами и напитками.
Дальше в истории следует темное место, но тем либо иным
путем утвердилось, что грымляне, отведавшие пира, получили
власть над всем народом, который не попал в лодки,
именем народа, не попавшего, как уже сказано, в лодки,
и стали мудро от его лица править. Называлось же это
власть народа. Современные грымляне, как и предки их,
боялись Хозяина Грымля, хоть и не знали, кто это. Им
показывали то одного, то другого, еще страшнее,
и каждому нужно было угождать по-новому, и они угождали.
А кто из них настоящий Хозяин Грымля -- лучше было
не знать, и никто не знал.
Относительно же народа в кулуарах говорили разное.
Большинство философов из грымлян в последние поколения
исполнились скептицизма. Учили они, что нет никакого
народа. Умеренные из них полагали, что в древние времена
народ, быть может, и был, да весь повывелся, когда рвы
вокруг Грымля пересохли -- тогда ведь и рыба сдохла
в крепостном рву. Радикалы же и вовсе не верили в
историю: было у них такое мнение, что история делается
на этажах Тайной Полиции, и сегодня она одна, а завтра
другая, а какая из них настоящая, лучше, дескать,
не знать, и никто не может. Те, кто верил в народ,
возражали им: разве, мол, референты не приходят к нам
с проектами законов в плодородный сезон, когда Тайная
Полиция получает от народа доносы? Скептики же смеялись
им в лицо, возражая, что доносы Тайная Полиция сама
собственноручно и пишет, ведь если бы не стало доносов,
нельзя было бы поднять Ей бюджет и повысить Ей содержание.
Много поколений грымлян продолжали тот спор в кулуарах,
и никак не мог он быть разрешен. И никто не узнал бы
правды, если бы не случайность. Был, не далеко и не
близко, другой остров, остров Виев, названный так в честь
заслуженного военачальника, говорят, ротного командира.
Жили там вийчане и панночки, состоявшие с грымлянами
в близком родстве. Жили они попроще: заказывали
себе хлеб да черевички из чистого золота, хлестали
горилку да кохалися, то есть, делали адюльтеры,
а референтов их женщины взяли к себе в верхние этажи.
Жили обыкновенно, и давно уже от них не было слышно.
И вот в один прекрасный день закружился над Грымлем
бумажный голубь. Сделал круг, другой, сбили его средства
противовоздушной обороны, и охватило его кровавое пламя.
Прилетел еще один -- и того сбили, и он загорелся.
А на третий раз прилетел вертолет, сам черный,
стрекозиные крылья из чистого золота. Поднялись к нему
грымлянские вертолеты, взяли его в кольцо. Вышел оттуда
человек, обнажил грудь и сказал: беда пришла, братья
гремляне. У вас-де ров с дохлой рыбой, у нас Майдан,
и на Майдане том завелся народ. Сказал так и от чего-то
умер, отнесли его на задворки и с почетом сбросили в ров.
А как его звали, и был он мужчиной или женщиной --
неизвестно.
И еще гонец умер, и третий погиб от чего-то, но ведь на всех
не напасешься причин. И пошла молва, и забегали туда-сюда
перебежчики. И говорили уже -- а кто его знает, что там,
за рвом? Не сбросить ли туда превентивную бомбу, не заложить
ли саперных мин, не распылить ли с вертолетов летальных
бактерий? И скептики стали тише воды, ниже травы, и многие
из них дрожали от ужаса, а другие выли от стыда и позора.
Так же, впрочем, поступали и остальные. И спустились
к космонавтам в нижние этажи, и задали им корма, и похлопали
их по крутым бокам в крепких скафандрах, и навесили им
на шеи пестрые ордена, да ленты, да еще по дюжине колокольцев,
бубенцов из чистого олова.
И стали грымляне, как один, в страхе и горе своем. Пали
они на колена и принялись молиться Тайной Полиции. И вышла
Тайная Полиция, и сбегала Она в секретное место, и вывела
референтов. И стали референты творить законы. Один был
закон -- чтобы если космонавт увидит народ, вынул бы табельный
пистолет и палил, пока есть опасность. И другой был закон --
если кто из народа попадется космонавту на глаза во второй
раз, и будет живой -- то брать его и сажать в подземелье
за это нарушение. А если из подземелья выйдет живой --
не сотворили еще на этот страшный случай закона.
Видя грымлян в боли и страхе и скрежете зубовном, вывели
к ним одного и сказали: смотрите, это Хозяин Грымля.
И стали смотреть грымляне: что это за Хозяин, и страшно
ли ему, и будет ли он выть или дрожать. Но Хозяин Грымля
держал себя храбро, и принялся широко улыбаться, наизусть
шутить референтские шутки, как будто в кулуарах, и делать
адюльтеры. Грымлянам на душе сделалось легче, хотя
неразборчивость Хозяина поначалу им показалась странной:
в рассуждении адюльтеров он как будто не различал
ни пола, ни возраста, ни профессии, ни размеров особи,
ни видовой принадлежности. Но Тайная Полиция пришла
к ним еще раз, и сказала им: "Это ничего. Так ведь
и Лик Господень обращен во все стороны."
И настал хороший конец. Только по ночам, когда завершалась
жизнь процедурная и стелилась шепотком жизнь кулуарная,
из склепов предков грымлянских стали слышаться странные
звуки. То будто эхо прогудит низко: "Пуще нам Игоревой
смерти!" То развратный шелест, словно бы наводящий на
легкие, сладкие мысли об пирах да адюльтерах, сомкнется
сводом, обнимет воздух: "Добрые гости пришли." |
|
|
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small}