С Чистопрудного бульвара запустили трамвай для одаренных детей. Призеры школьных олимпиад от четырех до двадцати четырех лет съехались со всей России, чтобы прокатиться в почетном трамвае.

Двенадцативагонный состав отправился от памятника Грибоедову в сторону Павелецкого вокзала, начиненный радостными детьми и взрывчаткой. Трамвай взорвался в районе Новокузнецкой, раскурочив приведенную в божеский вид площадь перед рюмочной «Второе дыхание».

Все вокруг было завалено мертвыми и умирающими детьми, с которыми одаренность сыграла злую шутку. Экзальтированные завсегдатаи «Второго дыхания» вывалили на улицу. Не веря своим глазам, пьяницы и прощелыги топтались у дергающихся тел, не зная, чем помочь.

Наконец приехали экстренные службы. Они долго не подходили к умирающим, опасаясь второго взрыва, которого так и не произошло. Детей рассортировали по полиэтиленовым мешкам и носилкам. Мертвых и их фрагменты – в мешки, живых и почти живых – на носилки.

Черные мешки сразу куда-то увезли, и они больше никого не беспокоили. А вот с носилками пришлось повозиться. Четыре дня и четыре ночи лучшие доктора и знахари столицы разбирались с искалеченными телами, преодолевая последствия взрыва.

Последовали девяносто шесть часов, проведенных в реанимациях, операционных и курилках. Ни минуты покоя, перерывов на пищу и сон – только на сигареты.

В этом медицинском аду, героической битве со смертью сотен одаренных детей побывал и Хирург. Жесткий, неуступчивый, упрямый до тихого помешательства, вдобавок лишенный сентиментальности, испытывающий уважение исключительно к массовым страданиям, трепещущий перед болью и смертью, помноженным на большие числа, Хирург идеально подходил для помощи жертвам теракта.

Как и все остальные, он девяносто шесть часов не спал, не ел, не притрагивался к спиртному и женщинам, если не считать таковыми некоторых одаренных детей (были и совсем старые). Хирург спасал: нещадно ампутировал конечности, вырезал разорванные органы, аппендиксы и гланды, ломал кости, вправлял суставы, делал безболезненные уколы и мучительные пояснения задыхающимся от ужаса родственникам.

Четверо суток Хирург безостановочно трудился. Словно сомнамбулой, не приходя в сознание, на полном автомате продлял несчастным жизнь. Боролся за их минуты, часы, годы, продолжал детское страдание, не в силах нарушить клятву Гиппократу, речитативом повторяющуюся в голове.

Клянусь Аполлоном, врачом Асклепием, Гигиеей и Панацеей, всеми богами и богинями, беря их в свидетели, исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению, следующую присягу и письменное обязательство: считать научившего меня врачебному искусству наравне с моими родителями, делиться с ним своими достатками и в случае надобности помогать ему в его нуждах; его потомство считать своими братьями, и это искусство, если они захотят его изучать, преподавать им безвозмездно и без всякого договора; наставления, устные уроки и все остальное в учении сообщать своим сыновьям, сыновьям своего учителя и ученикам, связанным обязательством и клятвой по закону медицинскому, но никому другому…

Наконец все прекратилось. Живых детей больше не осталось, а другие были вылечены и отданы на попечение других служб. Хирург получил благодарность. Министр здравоохранения Центрального административного округа Москвы и Московской области вручил ему грамоту и поцеловал в лоб.

- Спасибо вам за все, что вы сделали с этими детьми, - сказали Хирургу на прощание.

В самом деле, он сделал все, что было в его силах. Продлись вереница страданий еще на одно тело – и самого Хирурга пришлось бы заворачивать в черный мешок. К счастью, все обошлось, и наш герой отправился домой.

Но по дороге решил зайти в пиццерию. Он понимал, что стоит оказаться дома, как он мгновенно отключится, а во сне умрет от истощения. Организм требовал энергетической подпитки. В пиццерии Хирург заказал три больших пиццы и шесть литров пива, чтобы восполнить запасы витаминов, минералов и органических веществ.

Съев и выпив все, что принесли, Хирург заснул. Просто вырубился, застыв в кресле огромным куском бесформенной человеческой плоти. Его храп громыхал настолько громко, что посетители, а за ними и работники, в ужасе покинули заведение.

Стекла пиццерии дребезжали, с трудом выдерживая звуковую агрессию. Храп Хирурга был слышен на другой стороне бульвара. Он вызывал такой ужас у прохожих и городских животных, что им пришлось убраться из района пиццерии и не возвращаться до полного пробуждения Хирурга.

Спустя неделю в пиццерию вошел хозяин, который и разбудил посетителя.

- Эй, толстяк, быстро на тренировку, - крикнул он.

Хирург проснулся, как ни в чем не бывало, расплатился, вышел из-за стола и отправился на работу.