Царь решил жениться
Следствие по делу о «колдуне» А.Блохине закончилось 2 апреля 1680 г. полным оправданием подозреваемого. Еще в конце 1679 г., когда стала очевидна невиновность ближайшего к Нарышкиным человека в очередном, «колдовстве», было сделано первое послабление все еще томившемуся в Пустозерске, и тоже по обвинению в колдовстве, А.С.Матвееву 28 декабря 1679 г. по памяти из Сыскного приказа было велено отправить из Соликамска «в Пустозерской острог ржаного и ярового хлеба по разсмотренью, чтоб в Пустозерском остроге было, чем кормить Артемона Матвеева с сыном ево и с людми». По этому указу соликамский воевода послал продовольствие для А. С. Матвеева 7 февраля 1680 г.(1)

Обвинение в «метании чар» в самом Кремле не нашло подтверждения. Но оно было возведено на «ближнего человека» царя, и, вероятно, поэтому выбор царской невесты был отложен(2).
Весной 1680 г. царь снова вернулся к мысли о женитьбе.
Подробный рассказ о выборе царицы находим у В.Н.Татищева:
«Случилося государю итти в ход со святыми иконы и между многим смотрящим народом увидел одну девицу, которая его величеству понравилась, велел о ней, кто она такова, обстоятельно уведомиться. Сие Языков немедля исполнил и, уведав, что шляхетская дочь прозванием Грушетских, живет у тетки родной, жены думнаго диака Заборовского, государю донес. И того ж дня сам оной Языков, в дом к Заборовскому приехав, обстоятельно уведомился, и оную девицу видя, паки его величеству обстоятельно донес. По которому вскоре объявлено тому Заборовскому, чтоб он ту свою племянницу хранил и без указа замуж не выдавал. Которое неколико времяни тайно содержано было; но когда величество изволил вначале Милославскому объявить, что он намерен жениться, и оную Грушевскую представил, то Милославской о браке веема за нужное советовал, а о персоне просил, чтоб ему дал время уведомиться. И возмня, что то происком Лихачева и Языкова делается, поставил себе в предо суждение и своей силе чрез то за великой ущерб; умыслил государю оную тяжким поношением омерзить, представляя, что якобы мать ея и она в некоторых непристойностях известны. А вместо оной представлял его величеству иных персон, на которых надеялся, что ему будут благодарить»(3).

Рассказ В.Н.Татищева поддается проверке в ряде моментов. Агафья Грушецкая действительно была дочерью выезжего польского дворянина Семена Грушецкого и двоюродной сестры окольничего С.И.Заборовского (В.Н.Татищев лишь неточно указал его чин к моменту свадьбы); Отношения С.И.Заборовского и И.М.Милославского не сложились. В период своего наибольшего влияния при дворе, когда И.М.Милославский ставил в подчиненные ему приказы нужных людей, среди них оказался С.И.Заборовский. Он был уволен из приказа и заменен думным дьяком И.Гороховым, проявившим себя в ходе следствия над А.С.Матвеевым. Возможно, С.И.Заборовский был из тех приказных товарищей И.М.Милославского, которые, по словам В.Н.Татищева, «хитростию и жалобами на него дорогу готовить начали, чрез что вскоре явились к государю многие жалобы»(4).

В рассказе В.Н.Татищева есть важная деталь: царь впервые увидел Грушецкую «между многим смотрящим народом», когда шел «в ход за святыми иконы». Единственное подобное шествие с участием царя весной 1680 г. состоялось в Вербное воскресенье 4 апреля 1680 г., когда Федор ходил на Красную площадь «за честными кресты и святыми иконами», и по обычаю это действо сопровождалось огромным стечением народа(5).

Уже став царицей, Агафья Грушецкая совершила переворот в женской придворной моде и носила шапку по польской моде, оставлявшую волосы открытыми. По московским понятиям того времени это было верхом неприличия: даже открытая шея, а не то что волосы, была знаком непотребной женщины. Логично думать, что и до свадьбы манера Агафьи и ее матери одеваться выходила за рамки московских обычаев и не только обратила на себя внимание царя в толпе народа, но и послужила удобным для И.М.Милославского поводом навета на девушку.

В.Н.Татищев пишет, что стремление И.М.Милославского помешать браку с Грушецкой «привело его величество в великую печаль, что не хотел и кушать. Но Языков прилежно о причине спрашивал его величества, на которое он истинну изволил ему объявить. Языков же, узнав хитрость Милославскаго, немедленно с позволения его величества в дом онаго Заборовскаго с Лихачевым поехали и ему о том объявили, чтоб он обстоятельно о состоянии ея уведомил. <...> Однако ж сия девица, познав, что то напрасная на нея некая клевета причину подает, сказала дяде, что она не стыдится сама оным великим господам истинну сказать. И по требованию их вышед, сказала, чтоб оне о ея чести никоего сомнения не имели, и она их в том под потерянием живота своего утверждает». Языков и Лихачев «с радостию и упованием, возвратясь, донесли. Но его величество, по представлению их, еще едучи гулять в Воробьево нарочно мимо двора их паки в окошке чердашном изволил (Грушецкую. -П.С.) видеть и потом, не продолжая времени, оной брак изволил действительно совершить»(6). Смелость Агафьи вполне соответствовала ее более свободному, чем было принято тогда в Москве, воспитанию.

Знакомство Федора Алексеевича с Агафьей Грушецкой надежно датируется апрелем 1680 г., поскольку уже 2 мая 1680 г. Федор Алексеевич пожаловал двоюродного брата будущей царицы - В.Ф.Грушецкого в стряпчие(7). Эта милость была залогом грядущего царского выбора.

Другое хронологическое совпадение состоит в том, что И.М.Языков - главный поверенный царя в его сердечной тайне - недомогал с 1 сентября 1679 г.(8). Он еще продолжал сопровождать царя в загородных поездках в сентябре 1679 г.(9) и часто бывал при государе в октябре-ноябре(10), но затем ни разу не появился во дворце вплоть до апреля - середины мая 1680 г., когда снова активно распоряжался от имени царя(11). Затем, после 13 мая, он снова отсутствует при дворе, а с 1 июня ему и дальше было велено давать бесплатные лекарства из Аптеки. В апреле-начале мая он только и мог ездить от царя в дом Заборовского, именно в эти дни дворцовые документы зафиксировали его возвращение во дворец.

Не упоминается в июне при государе и М.Т.Лихачев - то ли по причине собственной свадьбы(12), то ли из-за отсутствия в столице: царь поручил ему в 1680 г. надзирать за строительством Воскресенского монастыря Новый Иерусалим(13). Поэтому главным участником интриги с Грушецкой был вместе с И. М. Языковым спальник «у крюка» Алексей Лихачев, со слов которого и описал В.Н.Татищев эту историю. В апреле-июне царь явил Лихачевым и Языковым новые милости(14).

Как и в других случаях, В.Н.Татищев сообщил еще одну точную деталь: в первую половину 1680 г. среди нескольких царских выездов в подмосковные села только одна была в Воробьево - за месяц с небольшим до царской свадьбы. 10 июня Федор Алексеевич уехал туда «со всем своим Государским домом» и пробыл там почти до начала июля(15). По пути в Воробьево молодой государь и мог увидеть в окошке любезную ему Грушецкую, которая жила в доме своего двоюродного дяди в Китай-городе.

По традиции выбор царицы сопровождался смотринами, и в данном случае обычай был соблюден. И.М.Милославский, по словам В.Н.Татищева, предлагал царю «иных персон». О смотринах сообщил и нидерландский резидент И. Келлер в приписке к письму 28 июня 1680 г.:
«Только что узнал от одного из служителей Двора, что четыре красивые молоденькие девушки, принадлежащие к лучшим родам, были представлены его царскому величеству и размещены в его дворце для выбора, согласно обычаю, одной из них, которая станет его супругой, так что я надеюсь скоро узнаю, которая из этих четырех красавиц будет иметь честь быть названной царицей»(16).

Сами смотрины состоялись несколько дней спустя. Сохранилась роспись «девицам, которые были в выборе» в июле 1680 г.(17).
Список невест возглавляли дочери Ф.Ф.Куракина и И.Б.Хитрово. Можно не сомневаться, что эти влиятельные комнатные бояре старались обратить внимание царя на своих дочерей(18). Однако все их старания были тщетны: успеха добились И.М.Языков и А.Т.Лихачев.

В.Н.Татищев следующим образом описал противодействие влиятельных придворных выбору царской невесты: царь, «полюбя Грушецкую, ни на ком, кроме ея, жениться не хотел. Мама его и дятька (Анна Петровна и Иван Богданович Хитрово. - П.С.), хотя женить его на иной, Грушецкую многими неистовствы порицали, но он, уверясь от нея самое, сочетался»(19).
11 июля 1680 г., за неделю до свадьбы, состоялся царский указ об облегчении участи ссыльного А.С.Матвеева и переводе его из Пустозерска на Мезень(20). Это был верный знак того, что упало влияние наиболее непримиримых противников А.С.Матвеева, которые пытались помешать браку царя с Агафьей Грушецкой.

Царская свадьба

Свадьба царя с Агафьей Симеоновной Грушецкой состоялась 18 июля. Краткую запись об этом находим в записках московского приказного человека: царица «взята из двора <...> Семена Ивановича Заборовского, и ему была по родству племянница. И в тот день город Кремль был заперт»(21).
О.А.Князькина обратила внимание на то, что в ряду царских свадеб XVI-XVII вв. брак Федора Алексеевича с Агафьей Грушецкой впервые не имел «никаких свадебных чинов в традиционном представлении». Сохранившийся чин свадьбы представляет собой лишь описание свадебного церемониала со списком приглашенных без всякого указания, кто был посаженым отцом, матерью, тысяцким, дружкой, свахой и т. д.(22). Официальная запись о свадьбе особо отметила это обстоятельство: «А против прежяго их царского чина никаких чинов не было, толко за ним великим государем было» девять думных и ближних людей(23).

Краткая официальная запись также удостоверяет конфиденциальный характер свадьбы: венчание происходило в Успенском соборе, при патриархе Иоакиме «были токмо два ключаря, иных же церковников никого не было» и единственный соборный диакон, «иных не было, а с верху пред Государем в Соборную церковь со крестом шел духовник, а кропил Спаской протопоп»(24).
В чине свадьбы упомянуто, что в Успенском соборе «для церковного служения были государевы певчие два человека уставщик Павел Михайлов да Петр Покровец. А иных, окромя того, что писано выше сего, никого чиновных людей не было, потому что изволил великий государь для благословения святого супружества итить переходами с ближними людми»(25).

Обнаруженное новшество О.А.Князькина объясняет «кризисом традиционализма», обмирщением культуры и «концом изоляционизма»(26). Первая свадьба Федора Алексеевича действительно была необычной, но отказ от посаженого отца или дружки вряд ли указывает на обмирщение культуры. Ведь эти чины как раз пришли из народного быта и не являются канонически церковными. Кроме того, есть и еще один чин царской свадьбы 1680 г. Текст его плохо сохранился и читается в отрывках, но в нем находим упоминания о некоторых традиционных свадебных чинах («свечниках каравайниках» в терликах, «поезжанах»), на свадьбе упоминаются «бояре и околничие», думный дьяк. После свадьбы у царицы по обычаю был стол, где сидели боярыни - «были в чинех, сидели без мест» Хорошо читается запись об организации свадьбы: «.. .все учинено преж того дни, применялся к прежним их государским чином»(27).
Неясно, какой из этих «чинов» точнее описывает царскую свадьбу, или, может быть, они оба соответствуют действительности.

И.Келлер подробно описал царскую свадьбу в донесении 20 июля: «...в прошлое воскресенье его царское величество праздновал обряд своей свадьбы; его супругой не стала ни одна из княгинь, о которых я писал в постскриптуме моего последнего письма и которые были сопровождены во Дворец для того, чтобы его царское величество мог выбрать себе невесту среди них, а ею стала особа из не очень богатой семьи и принадлежащей скорее к польской нации, чем к русской; его величество этим хотел открыто доказать <...>, что он непременно хочет выразить свою волю, а не следовать в этом отношении воле вельмож Двора: <...> ведь если он породнится со знаменитой семьей, которая посредством этого станет чересчур важной и чересчур могущественной и будет стремиться таким образом притеснять менее знатных, то это может привести к опасным ссорам»(28). Возможно, особенность этой свадьбы состояла в том, что многие влиятельные люди в Думе и при дворе были настроены против Агафьи Симеоновны. У Федора Алексеевича были основания опасаться скандала, если кто-нибудь из назначенных в первые свадебные чины не явится, как это сделала в свое время боярыня Морозова.

В.Н.Татищев сообщил интимную деталь: после свадьбы царь, памятуя наветы бояр на свою жену, «для обличения тех клевет, призвах старых бояр несколько, ея без стыда в рубашке им показал»(29).
В этом царском поступке не было ничего экстраординарного, так делали и на других царских свадьбах. Правда, в данном случае удостоверения невинности будущей матери наследника ожидали с особенным нетерпением. Ведь И.М.Милославский посмел заявить, что поведение царицы неблагонравно.

Свадебные торжества продолжались несколько дней и сопровождались тщательными мерами против колдовства. Корреспондент «Лондонской газеты» писал из Москвы 20 июля: «Два дня как наш Царь тайно (privately) женился; и ворота Замка еще держат запертыми; никому не разрешается входить без специального разрешения, что делается во избежание влияния любых чар (charms), которые, как здесь полагают, обычно используются»(30). Даже думных людей с обычными по случаю свадьбы подношениями пустили во дворец через несколько дней. Например, думный дьяк А.С.Кириллов поднес царице бархат только 22 июля, на четвертый день после свадьбы(31).

После свадьбы родственники, свойственники и сторонники новой царицы заметно пошли в гору. Еще 17 июля, за день до свадьбы, в стольники был пожалован В.Ф.Грушецкий, а в стряпчие - родственник Заборовских И.М.Маслов(32). 20 июля двоюродный дядя царицы Семен Иванович Заборовский был пожалован в бояре. В этот же день спальниками стали зять И. М. Языкова -И.М.Волынский и В.Ф.Грушецкий, только три дня пробывший в стольниках, стряпчим - Т.В.Дубенской(33).

21 июля стольниками стали Сергей Матвеевич, Еремей и Иван Васильевичи Заборовские, стряпчими - Григорий Васильевич Заборовский и В. В. Коробьин. 22 июля в стольники были пожалованы П.В.Кокорев(34), Т.М.Лодыженский, В.М. и И.М.Масловы, И.А.Волынский, И.А.Лихачев, А.И.Зиновьев, И.А.Бутурлин, Т.В.Дубенской, В.С.Заборовский, Н.С.Ивашкин, С.И.Кропотов; в стряпчие - К.М.Солового-Петров, Н.А.Полтев, И.С.Беклемишев. 23 июля И. В.Заборовский был пожалован уже в спальники, а Н.И.Акинфов стал думным дворянином, сменив окольничего Ф.П.Соковнина на посту главы Царицыной Мастерской палаты(35).

31 июля стольниками стали К.О., К.Ф. и М.Ф.Грушецкие, 1 августа -Г.В.Заборовский. 30 августа Я.Т.Малово был пожалован в стряпчие(36). Новые царские родственники и свойственники сразу же заняли привилегированное положение среди московских чинов. 5 августа на двор Н.И.Акинфову было послано семь портищ сукон «на роздачю на охобни Грушецким да Заборовским». Мать царицы боярыня Марья Грушецкая сама раздала их своим родственникам(37). Грушецкие и Заборовские, а также их близкая и далекая родня большим кланом вошли в состав верхов столичного дворянства. В последней четверти XVII в. придворные события становятся важнейшим фактором увеличения численности московских чинов.

Нидерландский резидент И.Келлер тщательно следил за влиянием наиболее видных придворных. В донесении 3 августа 1680 г. он сообщил, что царь пожаловал С. И. Заборовского в бояре «и тем самым сделал его одним из своих ближайших советников. <...> Вчера я нанес ему визит и поздравил по случаю бракосочетания, этим моим поступком он остался, кажется, доволен; это я сделал бы давно, если бы его царское величество не уехал бы на четвертый день после своей свадьбы на богомолье в несколько монастырей и если бы упомянутый Заборовский не должен был его сопровождать»(38). Действительно, 25 июля царь уехал из столицы в Воробьево. Его сопровождали все те же думцы, что и до свадьбы: бояре И. Б. Милославский, кн. П. С. Урусов, кн. С. А. Хованский, кн. М. Г. Ромодановский, кн. Н. С. Урусов, окольничий кн. С. Ф. Львов, думный дьяк Д. Полянский(39). Среди них не было дядек царя кн. Ф. Ф. Куракина и И. Б. Хитрово, неизменно сопровождавших государя ранее.

28 июля состоялся крестный ход в Новодевичий монастырь. Здесь к царской руке были допущены приехавший в Москву архимандрит Валдайского Иверского монастыря, подробно описавший эту встречу: «...сподобилися видети пресветлые ево царские очи в Новодевиче монастыре на всенощном бдении, и у руки ево царские мы, архимандрит, были, и образ <...> Богородицы Иверские на всенощном же ему <...> поднесли, и челобитные две <...> подали. И великий государь изволил челобитные принять и на месте своем наши челобитные изволил сам высмотреть, а высмотря и призвав меня, архимандрита, к себе, изволил говорить: по вашему де челобитью <...> указал де я вас во всем оберегать и нас <...> докладывать вместо» Б.М.Хитрово -М.Т.Лихачеву.

По обычаю дела крупнейших монастырей велись в одном из приказов, и главы этих приказов лично докладывали о них царю. Такое покровительство приносило приказному судье изрядный доход. В данном случае вместо больного Б. М. Хитрово царь назначил новым покровителем Иверского монастыря М. Т. Лихачева, что свидетельствует о повышении статуса царских любимцев, сосватавших Агафью Грушецкую.

Отписка иверского архимандрита содержит живые детали встречи с царем. Федор, так же как и его отец, занимался государственными делами во время длительных богослужений: «И об иных наших делах на всенощным бдении изволил он, великий государь, жаловать говорить». После всенощной и литургии состоялся обед, а затем «в 13-м часу дни изволил государь в Новодевиче монастыре» с царицей Агафьей «и з царевичи, и з царевнами молебствовать, <...> и на молебне изволил великий государь с евангелием сам привести» к царице «и к царевнам тако ж и со крестом». После молебного пения царь разрешил иверскому архимандриту самому поднести царице Агафье монастырский образ, а сам пожаловал в монастырь «подачю» - «сахарный перник (пряник. - П.С.) пуды в два и с лишком». Эта сцена демонстрирует покровительство Федора Алексеевича любимому монастырю опального Никона.

На следующий день, 29 июля, иверские монахи явились на двор к М.Т.Лихачеву с окладным образом «да пирог, да живые рыбы ушат поднесли». М.Т.Лихачев вернул монахам помеченные по указу царя челобитные, которые следовало рассмотреть в Большом дворце, подчиненном кн. В.Ф.Одоевскому, и пообещал: «...как выпишут, и я де выписки наперед сам высмотрю, а, высмотря, поговорю» с кн. В.Ф.Одоевским. Как видим, М.Т.Лихачев брался распоряжаться в подведомственном кн.В.Ф.Одоевскому приказе.

Не занимая приказных должностей, М.Т.Лихачев ведал также Саввино-Сторожевским, Воскресенским «и протчие монастыри, и от них почасту всякие почести бывают», - писали иверские монахи в монастырь. Не получив обещанных от иверского монастыря подношений, М. Т. Лихачев вскоре уже «гневно глядит, потому что почести от нас никакой ему нет, а дворецкой сказывает, что де хочет почести»(40). Отличавшийся «сребролюбием» М.Т.Лихачев не стеснялся использовать царскую милость для откровенного обогащения.

Не прошло и месяца после свадьбы, как царь в очередной раз почувствовал себя плохо. 13 августа боярин кн.В.Ф.Одоевский отнес в царские хоромы лекарство, которое по совету врача следовало, «обмоча платок, толко не кисейной, вчетверо и приложит к болному оку, привезав к тому платом, а как высохнет тот платок, опять намоча, приложить днем 5 или 6 или болши по изволу». 17 августа доктор Симон Зомер отнес в царские хоромы еще одно изготовленное им лекарство(41).

Это небольшое недомогание вынудило Федора Алексеевича больше находиться в палатах и сопровождалось усилением влияния его ближайших комнатных людей. Именно в эти дни Языковы и Лихачевы быстро пошли в гору. 16 августа постельничему И. М. Языкову было велено быть в окольничих и ору-жейничих и ведать Оружейную, Золотую и Серебряную палаты. Постельничим на его место был назначен спальник «у крюка» А. Т. Лихачев. Кроме того, братья Алексей и Михаил Лихачевы возглавили Царскую Мастерскую палату(42).

И.М.Языков пользовался особой милостью царицы. Из думных людей только он и его близкие удостоивались пожалований от Агафьи Симеоновны. 31 августа жена, дочь и невестка И.М.Языкова получили от нее сукна на шубки и летники, а 19 сентября и сам И.М.Языков удостоился пожалования из Мастерской палаты царицы сукнами и мехами(43). Заслуги ловкого придворного в устройстве царского брака были отмечены перед всем двором.

======================================================================================================

1) Отписка соликамского воеводы с сообщением о посылке для А.С.Матвеева 40 четв. ржаной муки и по 5 четв. толокна и ячневых круп была получена в Москве 18 мая 1680 г. (РГАДА. Ф. 159. Оп. 5. № 1046. Л. 44-45 об.).

2) Слухи о связи колдовского процесса с царским браком дошли до И.Келлера: «Упомянутый брак был заключен довольно спешно и, что особенно важно, втайне, причиной чему является <...> то, что эта нация вообще верит в то, что злые люди, а именно волшебники и волшебницы, обладают неким колдовством, которое <...> вносит полное расстройство в естественные дела договаривающихся сторон именно в тот момент, когда священник их соединяет, или делает их на некоторое время неспособными и лишенными деторождения» (Архив СПбИИ. Кол. 40. On. 1. № 56. Письмо № 115. Л. 171 об.).

3) Татищев В.Н. История Российская. Т. VII. С. 174.

4) Кашкин Н.Н. Родословные разведки. Т. II. С. 237-239; Богоявленский С. К. Приказные судьи. С. 92; Татищев В.Н. История Российская. Т. VII. С. 174.

5) ДР. Т. IV. Стб. 144; Выходы. С. 683.

6) Татищев В.Н. История Российская. Т. VII. С. 174.

7) РГАДА. Ф. 210. Боярские списки. № 17. Л. 137.

8) 1 июня 1680 г. кн. В.Ф.Одоевский объявил царский указ: И.М.Языкову «отпустить лекарства безденежно, а что ему отпущено» с 1 сентября 1679 г. «и за те лекарства денег на нем <...> имать не указал» (РГАДА. Ф. 143. Оп. 2. № 1315. Л. 126 об.).

9) ДР. Т. IV. Стб. 95, 105, 111, 116, 119.

10) РГАДА. Ф. 396. On. 1. № 18475. Л. 2; № 18608, 18680, 18813; Оп. 2. № 725. Л. 23-23 об.; № 728. Л 130, 132 об.

11) Там же. № 725. Л. 25; № 728. Л. 109, 110; Ф. 210. Московский ст. Стб. 570. Л. 517-518; ДР. Т. IV. Стб. 156.

12) В мае 1680 г. С.Полоцкий написал М.Т.Лихачеву «Приветство» по случаю «поятия им супруги вторыя» (Татарский И. Симеон Полоцкий. М., 1886. С. 294).

13) Шушерин И. Известие. С. 95. В тексте жития указан «ближний человек» Михаил Лихарев, но это, конечно же, Михаил Лихачев.

14) Уже в Страстную пятницу, 9 апреля, стряпчий И.А.Лихачев был включен в число отобранных государевы «очи видеть в Крмноте» на Пасху. При публикации этого разрядного столбца не отмечено то существенное обстоятельство, что И.А Лихачев вписан в число допущенных. Видимо, о нем было дополнительное специальное распоряжение. В опубликованных Дворцовых разрядах И.А.Лихачева также нет в списке допущенных в царскую Комнату на Пасху 11 апреля, но в самом столбце он вписан с пометой «великий государь пожаловал вновь». 21 апреля была составлена запись о еще каком-то царском пожаловании И.А.Лихачева, оставшаяся недописанной. 29 апреля И.М.Языков объявил царский указ о причислении восьми стряпчих к привилегированным зимним походным и среди них -И.А.Лихачева и еще двоих Лихачевых. 12 июля царь пожаловал И.А.Лихачеву «безденежно» дубовый погреб. Г.П.Языков был пожалован 2 апреля в стряпчие, а уже 8 июня в стольники. 21 июня трое Колтовских били челом на стряпчего В.А.Лихачева, который в спорном деле надеялся «на мочь дяди своего» Михаила Тимофеевича Лихачева. За это челобитье Дума постановила казнить их смертью, но царь заменил казнь поркой (ДР. Т. IV. Стб. 150, 155-156; РГАДА. Ф. 210. Боярские списки. № 17. Л. 71, 136; Московский ст. Стб. 570. Л. 504-505, 537, 508, 517-518; Приказной ст. Стб. 1037. Л. 75-88; ОР ГИМ. Собр. Уварова. № 337. Л. 221 об.).

15) ДР. Т. IV. Стб. 162-165; Выходы. С. 685.

16) Архив СПбИИ. Кол. 40. On. 1. №. 57. № 114. Л. 170 об.

17) Это дочери бояр кн. Ф.Ф.Куракина и И.Б.Хитрово, окольничего кн. Д.С.Велико-Гагина, стольников кн. Н.И.Ростовского, кн. С.Ю. и А.Ю.Звенигородских, Ф.И.Головленкова, П.А. и М.Т.Измайловых, И.П.Полтева, А.Денисьева, В.Ф.Извольского, И.Квашнина, П.И.Вердеревского, кн. С.И.Львова, кн. В.Волконского, А.Киреевского. Большинство из названных стольников были «чиновными» или «походными», т. е. принадлежали к ближайшему царскому окружению (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 873. Л. 8 об.—11). Список почти дословно опубликован: Забелин И.Е. Домашний быт русских цариц. С. 259. Указанный И.Е.Забелиным архивный номер ныне изменен.

18) Весной-летом 1680 г. в загородные поездки за царем ездил узкий круг одних и тех же думцев: бояре кн. Ф.Ф.Куракин, И.Б.Милославский, кн. П.С. и Н.С.Урусовы, кн. М.Г.Ромодановский, И.Б.Хитрово, окольничие Г.Н.Собакин, М.Б.Милославский, кн. С.Ф.Львов, думный дьяк Д.Л.Полянский. Клан Милославских, их сторонник С.Ф.Львов, дядьки царя кн. Ф.Ф.Куракин и И.Б.Хитрово абсолютно преобладают в этом кружке доверенных лиц. По одному разу в этих походах принимали участие также окольничий И.Т.Кондырев (1 апреля) и боярин кн. С.А.Хованский (10 июля) (ДР. Т. IV. Стб. 139, 142, 158-159, 162-63).

19) Татищев В.Н. История Российская. М., 1962. Т. I. С. 391.

20) О переводе боярина А.С.Матвеева с сыном из Пустоозерского острога на Мезень, 1680, ноябрь // Чтения ОИДР. 1917. Кн. И. Отд. И. С. 25-29.

21) Тихомиров М.И. Записки приказных людей конца XVII в. // ТОДРЛ. М.; Л., 1956. Т. XII. С. 446.

22) Князькина О.А. Обрядность как разновидность культурной жизни общества (на примере исторической традиции свадебного обряда российских царей XVI-XVII вв.). Рукопись канд. дисс. М., 1987. С. 151-152.

23) Бояре кн. Н.И. и Я.Н.Одоевские, кн. Ю.А. и М.Ю.Долгоруковы, царские дядьки кн. Ф.Ф.Куракин и И.Б.Хитрово, окольничий и ясельничий И.Т.Кондырев, думный постельничий И.М.Языков, стряпчий с ключом М.Т.Лихачев (РГАДА. Ф. 135. Отд. IV. Рубрика II. № 32. Л. 8).

24) ДРВ. М., 1789. Ч. XI. С. 192.

25) РГАДА. Ф. 135. Отд. IV. Рубрика II. № 32. Л. 9 об.-10.

26) Князькина О.А. Обрядность как разновидность культурной жизни общества... С. 155, 166.

27) РГАДА. Ф. 135. Отд. IV. Рубрика II. № 31. Л. 5, 7, 15

28) Архив СПбИИ. Кол. 40. On. 1. №. 56. Письмо № 115. Л. 171-171 об. Об этом же И.Келлер писал в донесении 3 августа: царь «...не захотел прислушаться к воле и взглядам вельмож Двора, а полностью последовал собственному вкусу и свободе своего чувства» (Там же. Л. 175).

29) Татищев В.Н. История Российская. Т. I. С. 391.

30) London Gazette. 1680. N 1545.

31) РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 872. Л. 93.

32) Брат Ивана Мокеева сына Маслова - Василий стал стряпчим еще 16 июня (РГАДА. Ф. 210. Боярские списки. № 17. Л. 72, 139, 140). Их отец Мокей Ефимов Маслов приходился племянником Сергею Матвеевичу Заборовскому, дяде царицы, и боярыне Федоре Степановне Заборовской (Кашкин Н.И. Родословные разведки. Т. И. С. 238; РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 872. Л. 152 об.).

33) РГАДА. Ф. 210. Боярские списки. № 17. Л. 3 об., 13, 140. Иван Михайлович Волынский был женат на дочери И.М.Языкова Анне (Власъев Г. А. Род Волынских. СПб., 1911. С. 49).

34) Кокоревы состояли в родстве с Акинфовыми. Жена Ф.Г.Кокорева - Марья Ивановна была «по отце Акинфиевых». С 6 июля 1675 г. она была «верховой боярыней», «а указано ей быть в Светлице у мастериц и <...> ведать мастериц всех» (ДР. Т. III. Стб. 1515).

35) РГАДА. Ф. 210. Боярские списки. № 17. Л. 7, 13 об., 72-72 об., 140. Н.И.Акинфов был близок к Языковым и Нарышкиным: А.Я.Дашков в челобитной 13 мая 1672 г. просил не посылать П.П.Языкова межевать земли А.Я.Дашкова и Я.П.Соловцова, поскольку П.П.Языков «Миките Акинфову дядя, а Микита Акинфов думного дворянина Якова Павловича Соловцова сыну ево Богдану свояк родной» (Там же. Белгородский ст. Стб. 721. Л. 888). Соловцовы принадлежали к ближайшим сторонникам Нарышкиных. Кроме того, 4 июля 1672 г. во время пира по случаю крещения царевича Петра Н.И.Акинфов «бояр кормил», что было для него почетно (ДР. Т. III. Стб. 893). Н.И.Акинфов стал главным распорядителем в палатах царицы Агафьи. 14 августа 1680 г. он развозил сукна менее удачливым претенденткам в царицы (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 873. Л. 9).

36) РГАДА. Ф. 210. Боярские списки. № 17. Л. 72 об., 73, 142 об. Малово приходились родственниками самой царице. 22 августа 1680 г. мать царицы - боярыня Марья Матвеевна Грушецкая объявила о пожаловании кружев «внучатом ее - Ивановым дочерям Васильева сына Малово» (Там же. Ф. 396. Оп. 2. № 873. Л. 19).

37) Там же. Л. 6.

38) Архив СПбИИ. Кол. 40. On. 1. №. 56. Письмо № 116. J1. 175-175 об.

39) ДР. Т. IV. Стб. 170. Вопреки свидетельству И. Келлера в разряде похода нет С. И. Заборовского. Либо нидерландский резидент лукавил, объясняя свою нерасторопность мнимым отсутствием С. И. Заборовского в Москве, либо царский тесть поехал в поход за царем сверх разряда как ближний человек.

40) Архив СПбИИ. Ф. 181. On. 1. № 2893. Л. 11-12, 21. Подробнее о подношениях монастырей их покровителям см.: Седов П. В. Подношения в московских приказах XVII в. // ОИ. 1996. № 1. С. 140.

41) ОР РНБ. Ф. 532. Оп. 2. № 4619. Л. 77-78.

42) РГАДА. Ф. 210. Боярские списки. № 17. Л. 5 об., 6, 13; ДР. Т. IV. Стб. 174; Богоявленский С. К. Приказные судьи. С. 53, 98, 158, 215-216. К тому же близкий к И. М. Языкову и братьям Лихачевым И. И. Ловчиков 15 августа был пожалован в стряпчие (РГАДА. Ф. 210. Боярские списки. № 17. Л. 142).

43) Там же. Ф. 396. Оп. 2. № 873. Л. 41, 79 об.

Из книги П.В.Седова "Закат Московского царства"