Янки и евреи
Дочитал "Плоды земли". Мощная вещь, хотя концовка слишком пафосная и идеологизированная, и оттого жалкая. Говоря о реализме этой книги, я имел ввиду слова, чувства, поступки людей. В целом же книга далека от реализма. В конце роман превращается в слащавый лубок. И лживый -- но это станет ясно позднее. Автору всё ясно, он "знает, как надо". Дальнейшая эволюция в нациста естественна. Хотя для начала ХХ-ого века эти лозунги (прочь из городов, назад к земле), может быть, и простительны.

В глуши каждое время года имеет свои чудеса, но постоянны и неизменны: тяжелый, неизмеримый звук от небес и от земли, ограниченность со всех сторон, лесная тьма, ласки деревьев. Все тяжело и мягко, никакая мысль здесь невозможна. К северу от Селланро находилось маленькое озерцо, лужица, величиной с аквариум. В нем плавала крошечная рыбья молодь, никогда не выраставшая, она там жила и умирала и ни на что не годилась, Господи, решительно ни на что. Однажды вечером Ингер стояла около этой лужицы, прислушивалась к коровьим колокольчикам, но ничего не услыхала, потому что все было мертво; услышала только песню из аквариума. Она была такая тоненькая, тоненькая, почти не существующая, далекая далекая. То пели эти крошечные рыбки.

Интересный приём: Гамсун вдруг сбрасывает темп и начинает подробно описывать какую-то ситуацию, как будто скоро что-то случится, какое-то несчастье. Нагнетается тревожное ожидание (как в фильме "Вавилон"), но ничего плохого в конце не случается, время снова ускоряется. Эмоциональные горки такие.

Никакой любви, никаких зависимостей. Наоборот, всё правильно: совместная деятельность, симпатия и уважение. Секрет хорошей семьи.

Исаак сеет. Вечернее солнце озаряет ячмень, дугою сыплется он из его руки и золотым дождем падает на землю. Вот идет Сиверт и заборонит его, прикатает катком, потом опять заборонит. Лес и скалы стоят и смотрят, все – высь и ширь, здесь есть связь и цель.

Чуть ли не дословное описание одного моего образа из прошлого, только там был сад или виноградник вместо ячменя