Михаил Петрушин, психолог, Москва.
Двойные послания в детстве, ведущие к психической травме

Бывает так, что близкий человек ведет себя противоречиво и непредсказуемо. В детстве этим единственным близким человеком является мать. И так случается, что ребенок растет среди парадоксов типа: «Приказываю тебе не выполнять моих приказов» или «Не разрешаю тебе выполнять мои приказы». То есть ребенку посылаются два невыполнимых требования – одно на вербальном уровне, а другое выражается невербально. Требование обычно посылается в очень эмоциональной форме или в абсолютно неэмоциональной (холодной), но содержит в себе большой эмоциональный заряд.

Это про то, что: говорю одно, делаю или показываю жестом, тоном, позой другое. Желаю одно, а поступаю по-другому. В итоге: хочется как лучше, получается как всегда. Но это в легкой форме.

Противоречивые послания могут быть такими, например: на словах я тебя люблю, а невербально – я тебя ненавижу. На словах – ты свободен и делай что хочешь, невербально или косвенными действиями – ты дрянь и будешь делать то, что я скажу.

Американский ученый Грегори Бейтсон в 60-х годах так и назвал концепцию противоречивых требований: двойное послание, или double bind. Он описал ситуацию, в которой субъект получает одновременно взаимно противоречивые указания. Эти указания принадлежат к разным уровням коммуникации – на словах, то есть сознательно, одно, а эмоционально, жестами, тоном, то есть бессознательно – другое.

Ребенку предлагают говорить свободно, но критикуют и заставляют замолчать каждый раз, когда он это делает. Например, заставляют замолчать родительским гневом.
Ребенку говорят, что его любят, но всем поведением и эмоциями показывают, что он не нужен, или ему завидуют, или его ненавидят.
На ребенка могут внезапно агрессивно напасть (к примеру, орут и ругают на него в ответ: никогда не ори на меня, скотина!), могут сильно наказывать за вранье, в то время как сами постоянно врут ему, посылая двойные послания. Или «желать лучшего», а делать худшее (запрещать подростковые романы, лишать подростковой спонтанной жизни, заставляя разными способами рано взрослеть, требовать достижений и так далее).

Суть в том, что ребенок здесь – жертва, и он не может защищаться и обвинять мать в том, что она общается с ним с помощью двойных посланий. У него нет возможности понять это интеллектуально, так как двойные послания вовсю посылаются тогда, когда говорить-то толком ребенок еще не умеет. К тому же мать - это слишком близкий для него человек, в общении с которым больше чувств, эмоций и зависимости, поэтому даже когда ребенок повзрослел, не вовлекаться в двойные послания трудно. Разрыв связи - это прямая конфронтация с тем единственным человеком, который на этом белом свете обеспечивает жизнь ребенка.
То есть мягкая конфронтация невозможна, так как есть сильная зависимость и сильные эмоции и чувства. Разрыв отношений тоже затруднителен, так как ребенок слишком мал. Следовательно, покинуть ситуацию нет шансов. Более вербальные и сложные проявления двойных посланий, когда ребенок уже подросток – это всегда следствие простых и более сильных по своему травмирующему эффекту противоречивых посланий в детстве (люблю – ненавижу, люблю – завидую, ждала ребенка – желала избавиться от него и т.п.).

В полной семье раскачивать психику ребенка, формируя нарциссическое расстройство, или закрывать ее в шизоидный мир противоречивыми посланиями могут оба родителя – один противоречит другому. Double bind повторяется и повторяется, закрепляется, то есть является повторяющимся травматичным переживанием. И еще раз – вербально одно, невербально (тоном, жестами, действиями) – другое. Другое – потому что у родителя самого был опыт double bind, который он теперь бессознательно воспроизводит. Выйти из ситуации невозможно, поговорить об этих противоречивых странностях тоже нельзя (например, родитель реагирует гневом, агрессией, обидой или избеганием общения).

Так вот – концепция двойного послания по Бейтсону играла ключевую роль в развитии шизофрении. То есть в расщеплении психики. В других вариантах мы можем говорить о шизоидном характере, когда ребенка любят-ненавидят, нарциссическом характере, когда ребенка любят-завидуют. То есть речь идет о спектре ранних расстройств (с начала жизни ребенка и до 1,5 года жизни ребенка). Довербальных (это важно).

Итог – уход в себя, невозможность выстраивать связи с другими людьми, уход в интеллект, в фантазии, в интровертированный мир. В аутоагрессию, сильный гнев, который проявляется как психически во снах (пугающие раскалывающие разрезающие униичтожающие образы), так и соматически (об этом напишу). Это могут быть резкие перепады настроения, сильное появление энергии и через какое-то время сильное опустошение. Это – излишняя независимость, это про бесчувственность и сильное компенсаторное мышление. Или очень сильные чувства. Это вовлечение в неадекватные ситуации, избегание близких связей и контактов. Это одиночество, такая вечная зима, когда за окном – весна.

Это страхи, часто беспочвенные, это привычка воспринимать все буквально, это боязнь будущего и постоянные мысли о будущем в негативном свете. Жизнь превращается из самоотдачи и восполнения в постоянную систему самосохранения с повышенным требованием безопасности. Все, что близко, интимно, или не удается увидеть буквально (например, новые отношения, возможности или будущее) – сразу у человека включается «restricted area». Запретная зона, проход запрещен. Не трожьте.

Это то, что является центральным для проживания, прочувствования, проработки в психотерапевтическом пространстве. В безопасных новых доверительных отношениях с четкими границами, с желанием освободиться. В близких отношениях без двойных посланий для полной, сложной, разной жизни.