|
Apr. 10th, 2010|03:06 am |
-- Иди, Маелори, иди, хоть ты и был убит, Хороший рассказчик нужен после тяжелого дня. Кто знает руны, как ты, кто, как ты, говорит С вином из бочонка, с дымом, который идет от огня?
-- Нет, мой гроб опечатан, и крепкая та печать. Слово ее сильней, но неприлично нам, Христианам, покойным в могиле, бесстыдно так поступать: Бродить по земле с живыми, подобно вашим богам.
-- Эй, не упрямься, ты ведь хочешь смотреть опять, Как колдовской туман густеет у потолка, Как затвердевший звук между пальцев легко сломать, Как зажигает звезды невидимая рука,
Как бабочкой-переростком слово слетает с губ, Крылья с темным узором качаются и скрипят; Выпьем, что нам за дело, наш Маелори труп Или живое тело? Тело -- только наряд,
Женщины их выбирают трепетно, как слова, Франты и офицеры к ним внимательней дам, Мы ж за этим столом бег столетий следим едва, Чашу за чашей пьем и терпимы к любым телам.
-- У вас, язычных людей, в глазах колдовской туман, В ваших сердцах -- узоры могильных плит. Мне же не подобает рассказывать сказки вам, Если по воле Божьей я в темноте убит.
-- Эй, Маелори, что с того, если твой Христос Подослал к тебе убийцу в темную келью? Боги, как дети, не стоит о них всерьез, Станешь у них игрушкой, только поверь им.
Наше вино, как их недобрая кровь, Бродит по жилам, в мозг стучится древними снами. Нынче ты мертв, назавтра снова здоров; Нам все равно, поднимайся и выпей с нами.
Мы хотим услышать про горбуна без горба, Про Конна Сотни Сражений, про Маленькую Головку, Про Лировых лебедят, как кинула их судьба, Как Джек, Хозяин Воров, судьбу обмишурил ловко.
И если ты промолчишь, то другие не промолчат, И будут кружить слова, оседая листвой на ветках Высоких деревьев, и вырастет целый сад Узором на окнах, бисером на салфетках. |
|