|
Aug. 17th, 2014|03:36 am |
Мы похоронены где-то под Нарвой, и вот нас по звонку поднимают,
Другим выдают тела, а нам -- мол, выходите, как есть,
Что же, на мне не истлел мундир, хоть дыры звенят в кармане,
Кости без мяса и штык без ножа, но жива полковая честь.
Карта империи, кровь наших рек сквозь сердце мое проходит,
Скрытое в тайной земле давно, стало песком и дождем --
Где-то из темных желудков червей под тихим словом Господним
Новой травой прорастает узор, и мы вместе с ним растем.
Наш полковой священник был гуляка и богохульник,
Баб перепортил больше, чем есть свежих цветов на лугу,
Вырос и он, но стоит в дыму, черную трубку курит,
Он говорит: Бог умер, а нас ждут на том берегу.
И на фальшивый скрип патефона мы отвечаем маршем,
Падает дождь и глина скользит, но нам не сбиться с ноги,
Мы не теряя строя идем сквозь стены многоэтажек,
Плачут младенцы, воют собаки, где-то дрожат враги.
Мы протекаем вязкой нефтью в черных подземных трубах,
Мы пробегаем зайцем по редколесью, по глади родных озер
Мы идем клопом водомеркой, и женщинам сводит губы
Предчувствие поцелуя. но нас ведет городской узор,
И где-то в полуночных кафе отпадут от нас дезертиры,
Под утро крепки знакомства и сквозняки бодрят,
Мы не заметим потери, мы пройдем по ночным квартирам,
Не разбивая шага, мы берем не числом солдат.
И нас выводит на поле боя в глубоком тылу империй,
Покрытые красной кровью свежие трупы на нем цветут,
И наши ряды пополняют деревья, кусты и лесные звери,
И из живой земли вырастает пятиугольный редут.
Но кто нас встретит с той стороны? и противник выходит в поле,
И белые птицы машут крылом, опускаясь к нему на лоб,
И с ним князья олени и волки, царь-медведица, лев король их,
И куст живой белой розы в его рядах, и наш богохульный поп. |
|