|
Apr. 7th, 2016|12:51 am |
Каждую ночь Роман проводит на гауптвахте:
Окно без решетки, разгромленное стекло,
На продавленной лавке мягко, как на кровати,
От улыбок девичьих ему светло.
Откуда-то у него целый альбом с неодетыми
Девками, а у них улыбаются пухлые рты,
То, что на них наброшено, расстегнуто где-то
На газетной бумаге, и подписи к ним желты.
За окном строятся и браво поют про баб,
Дескать, Родина-баба, Родина нас зовет,
Шелестит гроза, какой-то странный масштаб
На раскрытой карте, раскромсанной, как живот,
Огромный барометр, похожий на орудие,
Измеряет воздушно-кровяное давление.
Комбриг вешает Роману орден на грудь, и
Отпускает его до вечера в увольнение.
Роман переступает через корявый порог,
В планах кино, эскимо, и только б успеть назад.
Подходит трамвай. Как всегда, кондуктор звонит не в срок.
Роман просыпается. Значит, ночью снова в наряд. |
|