| Неуловимая мышь |
Jun. 23rd, 2018|12:15 am |
Люся и Тамара познакомились на рыбалке. Тогда еще
Люся упала в воду, а Тамара тоже полезла, чтобы
упасть, потому что ей это показалось интересно.
Но Тамару удержал Люсин дядя, в то время как папа
Тамары вылавливал из воды Люсю. Дома досталось
и папе, и дяде: каждый должен был спасать в первую
очередь вверенного ему ребенка.
Вскоре после знакомства Люся и Тамара встретились
во дворе. Они совершенно не удивились этому: в то
время они еще не знали, что бывают другие дворы, и
жизнь могла бы развести их по разным, далеко друг от
друга. В день встречи Люсина кукла, маленький негр
(назвать его афроамериканцем было бы анахронизмом),
попал в песчаную бурю и закопался в песок. Спасательные
работы производились с помощью Тамариной игрушечной
скрипки, которая использовалась как лопата. Негра
не нашли, а скрипка сломалась. Дома досталось и
Тамаре, и Люсе: девочки должны бережно обращаться
со своими игрушками.
Сперва они попали в разные школы, а через несколько
лет оказались в одной. Учились они легко, хотя
Люсе трудно давалось черчение, а Тамара ненавидела
литературу. Книжки-то она читала, но когда начиналось
сочинение, не понимала, что от нее требуется.
Потом Люся влюбилась в одного мальчика, Тамара
влюбилась в другого, а мальчики влюбились наоборот.
Мальчики, разобравшись в ситуации, подрались
друг с другом, а Люся и Тамара стали их разнимать
и измазались в свежей зеленой краске. Дома досталось
всем четверым: головой надо думать, денег не
напасешься, штаны на тебе горят и ты же девочка.
Потом тоже было много всякого интересного,
и долго -- но вот пришло время и Люся умерла.
А Тамара нет. Как только Люся умерла, она
обнаружила, что может повсюду перемещаться,
и ее никто из живых не видит. Она вспомнила,
что невидимые мертвые первое время как раз ходят
повсюду и слушают о себе разговоры (почему
и говорится: "о мертвых хорошо или ничего").
Она тоже стала ходить и услышала много разного.
Только Тамара ничего не говорила. Она вообще
не произносила ни слова, иногда плакала. Люся
попробовала прислушаться к ее мыслям -- это
тоже стало получаться -- но ничего не услышала,
потому что и мыслей у Тамары никаких не было.
Тогда Люся обеспокоилась. Она решила навестить
Тамару во сне. Мертвые это умеют. Она приснится
Тамаре, скажет ей, что все в порядке и смерти
нет, и Тамара станет веселая, с мыслями.
Ближе к делу Люся вспомнила, что когда умер
ее дедушка, он ей стал сниться, и во сне
Люся веселилась. А когда просыпалась, понимала,
что был это сон, и огорчалась еще сильнее, чем
вечером. Этого нельзя было допускать. Тамаре
обязательно нужно было сказать две вещи:
во-первых, Люся, конечно, умерла, но штука
в том, что это совершенно неважно; во-вторых,
сообщаю тебе -- что-нибудь такое, о чем Тамара
еще не знает, но в мире живых оно есть --
чтобы ты могла проверить утром. Тогда Тамара
убедится в том, что это по-настоящему. А что
сообщить? Ну, допустим, про мышь: как это
ни смешно, у Тамары в ее городской квартире
завелась мышь. Люся, с тех пор, как умерла,
про нее знала, а из живых никто. Причем, эта
мышь, похоже, была беременная.
Тамара была уже старенькая. У нее болела нога,
но она этого не замечала, как раз по той причине,
что мыслей у нее никаких не было. Из-за этого
ей было трудно заснуть: когда Люся умерла, Тамаре
стало все равно, спит она или нет. Но все-таки
она заснула. И Люся смогла ей присниться, хотя
у нее совершенно не было опыта. Она шагнула
в сон Тамары -- и провалилась в воду. Ручки и
ножки у нее стали маленькие, да и все стало
маленькое, и она стала тонуть. А Тамара тоже
была маленькая и хотела к Люсе в воду. Этот сон
дошел до конца, и негде было вставить про мышь.
Как только он кончился, Люся и Тамара измазались
в свежей зеленой краске. Так и было дальше --
никак не получалось поговорить хоть о чем-нибудь
постороннем. Наконец, перед самым Тамариным
пробуждением, когда явь уже приближалась в таком
характерном тумане, Люся обрела свободу и сказала:
"Тамарка!" Тамара недоверчиво на нее посмотрела.
Люся продолжала: "Это я! Знаю, что я умерла, --
поспешно добавила она, -- но в этом нет ничего
страшного. Это вообще ерунда." -- "Нет, -- сказала
безжалостная Тамара, -- это ты просто утешаешь
меня. На самом деле тебя нет, мое подсознание
не может этого принять и показывает мне такие
картины." -- "Дура, -- разозлилась Люся, и тут
же вспомнила свой план, -- я тебе сейчас скажу
такое, чего ты не знаешь, и наяву ты сможешь это
проверить!" В глазах у Тамары появилась надежда
и сразу куда-то спряталась. "Попробуй," --
сказала она. Люся взмахнула руками, попыталась
вспомнить -- мышь, мышь -- а что мышь? Тамара
грустно-грустно посмотрела на нее и проснулась.
Люся еще несколько раз снилась подруге, но без
толку. В какой-то момент ей даже удалось сказать
про мышь -- но только после того, как Тамара сама
увидала ее вместе с мышатами. И вот Люся почувствовала,
что ей пора уходить. Ее уже поднимало за руки
и за ноги и несло куда-то. В последний момент
ей удалось зацепить Тамару за волосы -- а до сих
пор с самого дня смерти у нее это не получалось.
Тамара подняла голову, и Люся увидела, что в уголке
глаза у нее опять появилась надежда. Но Люсю
уже тащило вверх и в сторону со страшной силой.
Она как будто растворялась в чем-то таком, что
тоже в ней растворялось, и вокруг нее беззвучные
голоса говорили мелодично, но оглушительно громко:
"Домой! Домой!"
-- Домой, -- сказала Люся, -- я не хочу. А то
опять будут ругать.
И домой она не пошла. А куда она пошла -- этого
Тамара пока не узнала. |
|