| почему не нравится преподавать литературу |
Feb. 22nd, 2019|03:15 am |
М. М., кстати, рассказывала, почему ей не нравится
преподавать литературу: не понимает, к чему,
собственно, она должна стремиться. Научить детей
ясно выражать свои мысли? Это другой предмет,
к школьной литературе, во всяком случае,
отношения не имеющий. Научить их читать,
понимая прочитанное? Вот кому-то из ее
подопечных задали -- скажем, проанализировать,
я точно не запомнила -- рассказ Шаламова
"Прокуратор Иудеи". Она говорит, хорошо,
давай читать. "Пятого декабря тысяча девятьсот
сорок седьмого года..." -- а почему вот именно
пятого декабря? Могла быть любая дата? --
и школьник говорит, да, любая. Между тем,
чтобы правильно воспринять сообщение, восьмикласснику
нужно знать, что пятое декабря -- день Сталинской
Конституции, самой демократичной конституции в мире.
Вот заключенные устроили бунт в трюме, и начальство
приняло решение залить все трюмы водой -- а в чем,
собственно, может заключаться бунт в трюме, из
которого никто в принципе не может выйти и
как-либо противодействовать охране, находящейся
от трюма снаружи? Вот, если ее задача добиться,
чтобы школьник считывал и воспринимал сообщение,
беллетристическим путем ему передаваемое -- обсуждение
рассказа длиной в страницу должно занимать урок.
Роман "Война и мир", таким образом, в принципе
не может быть изучен за все время, отведенное на
изучение литературы; при таких задачах нужно
ограничиваться короткими рассказами. Если ставить
задачу просто научить думать (и таким образом,
читая, знать, что искать в примечаниях),
соответствовать школьной программе тем более
невозможно. Она рассказывала, как делала это
(видимо, лет двадцать назад -- а тогда у учителей
была еще (и уже) относительная свобода): прочитывала
кусок и требовала написать ей сценарий (впрочем,
это она проделывала и с нами); если было
соответствующее кино -- водила потом в кино,
чтобы дети видели, насколько все не по книжке,
и на своем опыте уже могли сообразить, почему.
Велела иллюстрировать; и кто-то рисовал ей
графиню из Пиковой Дамы в молодости на фоне
Эйфелевой башни, желая дать понять, что она была
в Париже. Рисовали в гостиных восемнадцатого /
девятнадцатого века современные предметы мебели;
М. М. спрашивала, мол, как же, мы ведь с вами
были в музеях etc, все видели; откуда у фрейлины
императорского двора в гостиной "стенка" советского
образца? Это можно делать, и дети охотно идут
на такие уроки литературы, но школьную программу,
предписанную министерством, так не пройдешь
никогда. |
|