| Письмо Сталину |
Jul. 15th, 2002|06:44 pm |
Есть вещи, которых нельзя не перепутать, незачем
и стараться, только покроешь себя позором.
Например, фамилии на одну букву, вообще буквы,
фамилии. Один мой друг раз забыл, как пишется
буква "Я", и его письмо начиналось целой строчкой
"Д" яростно перечеркнутых. Но он выкрутился и
с новой строки нарисовал печатное "Я". Теперь
он школьный учитель.
История о том, как нужно писать письма, связана
с именем одного из авторов старенького физтеховского
учебника по основам термодинамики: Румер, Рывкин.
Кто-то из них в пору Культа Личности был
арестован и лет десять протрубил в сталинских
лагерях. Повод к аресту остался более или менее
неизвестным. Где-то посреди срока за нарушение
лагерной дисциплины он был приговорен к смертной
казни, освобожден от работ и посажен в отдельную
камеру, где и ожидал своей участи. Ждать людям
вообще приходилось долго вот по какой причине: в
зимний сезон не было надежных дорог. Бураны,
заносы, а расстрельная бригада одна на сектор, и
передвигалась по графику. Приговоренный несколько
дней сидел один и всякий стук у двери слышал, как
шаг последнего конвойного.
Румер же или Рывкин был женат на сестре Суркова или
Сурикова, а скорее, Суслова, но не того; тоже,
впрочем, высокопоставленного партийного чиновника,
которому поручали и инспекции лагерей. Сам Р.
говорил о своей жене: "Она была очень красивая
женщина -- до шестидесяти лет имела любовников."
С шурином были дружны. Услышав бой сапог и ржавый
скрежет засова, Р. встал, чтобы идти на расстрел,
и увидел в дверях родственника, явившегося на личном
вертолете с инспекцией. В главном кабинете, на
кожаных креслах, С. и Р. пили водку, а начальник
лагеря, почтительно поприветствовав гостей, вышел
из деликатности.
Выслушав все, шурин сказал Р.: "Пиши письмо Сталину."
Тот только усмехнулся -- письма Сталину писал чуть
не каждый третий. Но С. настаивал: "Пиши, я передам."
Дал ему бумагу и ручку и стал диктовать письмо.
Ни словом, ни единым намеком в письме не обсуждался
факт предстоящей казни, ни что другое, к делу не
относящееся. Сюжет такой: физик, большой ученый,
которого заботит будущее его страны, живет в лагере,
трудится на общих основаниях и всем доволен.
Единственное, что его смущает -- это недостаточно
полная библиотека научных трудов, доступных ему в
данный момент. Вот он и просит Иосифа Виссарионовича
этим письмом: нельзя ли сделать так, чтобы его друг
Ландау передал ему такую-то (список) литературу.
Он заранее благодарен. Подпись.
Шурин взял это письмо, простился с родственником и
уехал продолжать инспекцию лагерей. Две недели
стояла непогода и расстрельная бригада задерживалась.
А потом за Рывкиным или Румером прислали вертолет,
привезли в большой населенный пункт и с конвоем
подвели встречать самолет пассажирский. Он стоял
и смотрел, как по трапу спускается Л. Д. Ландау, у
которого в обеих руках по связке книг, а по щекам
текут слезы. Вскоре его перевели в шарашку, а о
каком-то там приговоре никто и не вспоминал. Многие
знают, что смерти нет, но почти никто не ждал ее в
одиночной камере.
У меня твердое ощущение, что эту историю, слышанную
мной от отца (а им -- от Р.), я уже записывала, и
тогда помнила ее лучше. А вот как бы установить, в
каком виде бытует устный фольклор (вроде наших
страшилок и переделок) между английскими школьниками. |
|