| |
[Apr. 22nd, 2018|01:38 pm] |
Умер наш одноклассник Паша Гольдштейн. Видела
его в последние годы только на круглые и полукруглые
даты выпуска, и еще -- когда мне нужна была
помощь разного свойства, особенно если смертельно
необходима. Никогда за этим к нему не обращалась,
да и номеров телефонов его у меня не было; он просто
возникал в другой стране, например, где я потерялась,
а нужно срочно добраться до госпиталя, и вез меня
откуда-то куда-то на машине, или в другом городе,
где нужно было где-то переночевать (мог быть и
не сам он, а его жена). Это мне казалось в порядке
вещей. Между тем, для него я, кажется, ни разу
не сделала ничего подобного -- то есть да, какие
счеты могут быть между одноклассниками, но вот
как-то именно ему было что не считать. При встрече
же нужно было его взять его за рукав о чем-то
расспрашивать, потому что он всегда знал то,
о чем спросить было больше некого: например,
где гнездятся художники, которые рисуют комиксы,
и как именно (в подробностях) они их рисуют;
кто сейчас делает такой-то и такой-то словарь,
которого еще нет и прочие вещи, не имевшие, в общем-то,
отношения к его собственному делу решительно никакого.
Это тоже казалось в порядке вещей: что-то непривычное
понадобилось -- а вот же Гольдштейн, он наверняка
этим уже интересовался, если художники -- понятно,
что он уже помогал каким-то художникам. У него
и спросим. Сам он делал разные вещи -- например,
придумал в какой-то момент, как нужно учить младших
школьников математике, и осуществлял это, чтобы
посмотреть, работает -- не работает. Работало.
В школе учитель физкультуры Д. В. Ахмеди делил
свой контингент учеников на дистрофиков, рахитиков
и уголовников. Паша был дистрофик. С возрастом
он худел и дальше, что казалось немалым достижением --
но становился каким-то таким более жилистым.
Учителя вызывали к доске так: "Гольдштейн! Ах,
его сегодня нет? Ну, тогда Штейнгольд", -- так
вот сошлось в журнале с фамилиями. Теперь одна
позиция в списке класса свободна.
В последние полтора года Паша болел, лечился
сперва здесь, а потом в Израиле. Друзья ему
помогали, за что им нечеловеческое спасибо.
То, что мы еще не придумали, как справиться
с раком -- безобразное свинство, человек должен
умирать по своему выбору: тогда, когда хочется,
и так, как хочется. Любимых помним, конечно,
а толку. |
|
|