|
[Nov. 17th, 2018|10:36 pm] |
Были с О. на подпольном хеппенинге. Есть такая рюмочная "Зинзивер". В этой рюмочной происходила презентация нового издания "Недопеска", с комментариями от филологов. Вывески на ней нет, поскольку, как я уже сказала, это тайная рюмочная. В нее можно войти только в том случае, если тебя введет туда кто-то, кто знает, где находится рюмочная "Зинзивер". Презентация тоже нигде не анонсировалась. Мы попали туда совершенно случайно. Как, кстати, и авторы комментариев: они сами это сказали нам, когда мы их повстречали внутри.
Все население Земного шара можно разместить вплотную друг к другу на одном маленьком острове в Тихом Океане. Так считалось в моем детстве. Сейчас, вероятно, понадобилось бы два острова. Значительная часть населения Земного шара набилась в зал (это комната примерно 3 х 4 метра) рюмочной "Зинзивер". Думаю, что я видела там вживе Асю Бонч-Осмоловскую, которой всю жизнь завидовала из-за того, что она лингвист. Так она еще и выглядит, как принцесса. Тьфу. Презентация долго не начиналась, потому что Лейбов и Лекманов ждали, не приедет ли случайно их третий соавтор, Илья Бернштейн, из Америки. Но он, если и приехал, рюмочную не нашел, а вместо него пришел поэт Лев Рубинштейн. Лейбов и Лекманов приняли его было за своего третьего, вот как раз Бернштейна, из-за сходства фамилий: позвали его за стол, никак не могли понять, почему он стесняется, и, чтобы его подбодрить, уступили ему один стул. Но он отказался было и сел вместо этого на колени к одной симпатичной даме. Потом его все-таки пересадили на стул. На коленях у той дамы уже сидела художница-иллюстратор, автор -- отличных, кстати -- картинок, так что ей там не нужен был еще и третий соавтор-комментатор.
Презентация проходила хорошо, Лекманов и Рубинштейн все время порывались набить друг другу морду -- а что еще делать в рюмочной? Это они так решали вопрос, заслуженно или незаслуженно забыт какой-то советский детский писатель, не помню, вероятно, Липатов, потому что все Липатовы детские писатели. Например, Елена Липатова написала произведение "На кончике хвоста" и опубликовала его в журнале "Мурзилка", вероятно, из феминизма. Мурзилом звали, кажется, сына М. И. Цветаевой. Оба спорящих считали, что тот, другой Липатов забыт заслуженно, и сильно из-за этого раззадорились. Лейбов поглаживал загодя сломанную руку и участвовал только в словесных перепалках. Много говорили и о колбасе "Сервелат".
Лейбов еще предупредил: "Сейчас я скажу такую вещь, которой я никогда никому не говорил, и больше никогда говорить не буду". Все сразу догадались: "Крым наш"? Но оказалось -- совершенно не то. Ну вот он это сказал и еще несколько раз повторил, поскольку Ася Б.-О. и я с ее подачи все время переспрашивали.
О. все время хохотала, веселилась и осталась довольна, поскольку это действительно была очень хорошая презентация, говорили о прикольных кексах и т. д. Несмотря на то, что у меня уже начинался приступ клаустрофобии, я не стала выходить, потому что мне было интересно. Потом все опять затолпились. Куб все время лез ко мне обниматься, а в этом деле он большой мастер, так что я вышла из рюмочной в возбужденном состоянии и накинулась на первого встречного. Это был Флитман, поэтому у меня ничего не получилось, таких обнимать надо втроем. Он сказал, что видит меня буквально в первый раз или, может быть, во второй. Ну, в этом нет ничего удивительного, знакомство со мной все предпочитают скрывать, кроме разве что Куба, потому что он принципиально обнимает всех, у него твердые принципы. Хотя, быть может, спросили бы его про меня потом, он бы сказал: "Не знаю, вижу ее в первый раз, но куртка на ощупь как будто болоньевая".
Проглядывая текст, вижу, что я недостаточно подробно передала события -- вообще, получился никуда не годный рассказ. (Сейчас будут на это отвечать, напишут: "Да!" или "Нет!" Пускай.) Вообще-то я рассказываю более внятно, провожу одну-две ясные мысли. Просто никак не могу сосредоточиться, пришла охота пиздить боевые породы православных активистов. Это замкнутый круг, агрессия порождает агрессию, но мне что-то как раз и хочется этого, и побольше.
А книжка, Недопесок с комментариями, и правда так славно издана, что я купила три штуки и О. мне купила еще одну. Я бы даже завтра подарила Рафу одну на его семидесятилетие, но ведь все наверняка по одной принесут: и Флитман, и Куб, и Агроскин. |
|
|