| |
[Jul. 21st, 2021|11:17 pm] |
Сегодня меня навестило одно из самых поразительных существ,
сущностей, богов, демонов и прочих природных явлений.
Называется Марина К. В дом ко мне Марина заходить
отказалась: она не заходит в дома. Но гуляет в лесу.
В лесу Марина села со мной на скамеечку, подарила мне
подарок (фото прилагается) -- ожерелье или, возможно,
колье, изготовленное ее божественными руками. Допустим,
из богемского стекла. Ну, из чего-то совершенно
сносшибательного. Я попробовала сфотографировать в нем
себя, хоть и не владею искусством фотографии. Не видно,
как оно блестит, но видно, сколько благородства оно
придает моей дурацкой роже -- царица, одно слово.
Ну а с рожи-то ведь не воду пить. Как оно блестит,
я показала отдельно. Столь же царский подарок
лежит у меня в сумочке для Кати Америк.
Если Катя сподобится у меня его забрать, мы с ней
сразу станем две царицы, а вы, если хотите, можете
ползать у нас в ногах.
Марина угощала меня настоящими сигаретами, а также
водкой Зубровкой собственного производства, абсолютно
потрясающей. Кстати, у меня немного осталось. Раньше
она была водкой "Финляндия".
Марина вспоминала, как она, будучи отличницей, красавицей
и комсомолкой, спасала Немирова от исключения из
Тюменского Университета. Немиров был на втором или на
третьем курсе и для курсовой работы по фольклору собрал
детские страшилки типа "мальчик в подвале нашел кимоно" --
никто, кроме него, bona fide фольклорных сборов не делал.
Он, может быть, был первым в СССР, кто на научный манер
собирал эти стишки. За это его пытались выгнать, но
комсомол отстоял!
Еще Марина вспоминала, как она была у нас дома в первый
раз.
-- Миша был дома! В Москве! -- она всплеснула руками. --
И еще у вас на диване лежал необыкновенно красивый
молодой человек с глазами врубелевского типа.
-- Паша Иванов, что ли? -- спрашиваю. (Про Иванова такое
часто говорят.)
-- Нет... у него еще такие ресницы...
-- Может, тогда Каледин?
-- Каледин! Точно, Каледин. Дима, да ведь? И он все
время молчал, только иногда тихо разговаривал сам с собой.
Очень приятный человек!
Чего Марина совершенно не помнила, это что она сама пришла
к нам с Плуцером, наоборот, напоминавшим тогда Голиафа
с картины Дениеле де Вольтерра. С Плуцером, несмотря на
многолетнюю дружбу, они тоже были на "вы". С тех пор --
очень давно -- между ними произошла ссора, потому что
Марина назвала его отвратительным гондоном. Плуцер,
огромный, волосатый и страшный, задохнулся от обиды:
"Вы могли бы сказать -- штопаный гондон! Или: рваный
гондон! Но вы назвали меня так, как никто ни разу
никого не назвал." И все. Мне трудно было бы рассудить
такую ссору: оба правы, а правда разрушительно колет глаза.
Из знакомых мне стихийных бедствий Марина -- самое
невероятное и самое скромное, такое типичное стихийное
бедствие-доктор наук (по-моему, филологических). Она
знает все ремесла, умеет все, только, как ни странно,
не умеет делать самогонные аппараты. Но это не нужно,
их в Италии продают готовыми; впрочем, в Италии она
давно не была. Она таинственна, как N., и я уже
очень боюсь, что рассказала здесь какие-нибудь секреты --
но заведомо умолчала о значительно большем их числе.
Хотя в основном эти секреты мне неизвестны.
 |
|
|