| |
[Nov. 15th, 2021|02:27 am] |
Раньше я думала, что сознание, "я", это способ компактного
схлопывания рефлексии о рефлексии о рефлексии. Поясняющей
картинкой была история из Гофмана -- был у него князь, у
которого во владениях, прямо на земле, рядом с колодцем,
была нарисована абсолютно точная карта этих самых
владениях. Она была так точна в деталях, что на ней можно
было найти и эту самую карту -- разумеется, уменьшенную --
у нарисованного колодца. Что касается этой карты в карте,
она тоже была абсолютно точной, так что и в ней можно было
найти карту и т. д., ad infinitum. (Кажется, этот князь
потом утратил свои владения, выронив их из кармана, когда
выходил из экипажа, но, может быть, это случилось
с другим героем.)
Наш мозг постоянно получает сигналы из разных мест своего
тела, анализирует их, соотносит с моделью тела,
анализирует факт своего анализа и т. д., и этот процесс
мог бы зациклиться и тратить недопустимое количество
энергии, но возникает мета-рефлексия, "я", как бы
архивирующая процесс в одной рекурсивной строке.
Рекурсию эту можно запускать вживе, сносит крышу.
Все это хорошо, но у кого-то сознание есть, у кого-то
нет, и не видно, чтобы другим животным это мешало.
То есть, ничего у них не зацикливается, а в чем
заключается преимущество сознания, неочевидно. Если
это дорогостоящий паразит, то от него, казалось бы,
стоило бы избавиться.
Причем, человек все время старается это сделать.
Он счастлив по-настоящему только когда растворен
и чувствует единство со всем живым / с половым партнером /
соборность и религиозный экстаз / чувство локтя и
запах грядущей битвы или растворяется в творческом
(прошу прощенья) процессе. Еще лучше работают
вещества. Иногда, конечно, надежнее сказать, что
он только тогда не очень уж безгранично несчастлив,
но так или иначе, он старается.
Так в чем же эволюционное преимущество?
Когда мне было шесть лет, я все думала и думала перед
сном, как это будет, когда я умру, и вдруг мне удалось
это понять очень хорошо (представить). Я заорала от
дикого, ни с чем на тот момент не сравнимого ужаса.
Тут надо сказать, что я была чрезвычайно трусливым,
фобийным ребенком. И еще -- что мы с сестрой спали
валетом на одной кушетке. Она как раз всегда была
очень храбрая, во всех отношениях. И хотела продолжать
спать. В целом я не сомневалась, что мне достанется
от отца, но случилось наоборот. Мы с ним много
разговаривали потом про это, и он рассказал, что
в первый раз это случилось с ним в другой форме.
Ему было четыре года. Он лежал и вспоминал прошедший
день, и как-то вдруг понял, что "я" и "ребята" -- это
не одно и то же. Ему стало сперва не по себе, потом
тоскливо, потом бесконечно страшно. Ну а потом кончилось
бессмертие, и это тоже стало приходить приступами.
Травма отпадения от коллективного сознания (у коллективных
животных и сознание коллективное, и оно, конечно, было
раньше "я") много обсуждалась в литературе.
Так в чем эволюционное преимущество? Неужели может
быть, что это просто сюжет "человек (ребенок? подросток?)
потерялся в лесу"? Он уже не может судить об опасности
преимущественно по реакции окружающих, теперь он должен
любую деталь замечать первым, он есть, а другие, чьим
продолжением он является, их нет. Если это с ним
случилось в результате социального бойкота, он умрет,
как и должно -- но если нет, он еще может вернуться?
Конечно, косвенно на это указывают некоторые
инициатические практики, но косвенно все указывает
на все. Он уже не может утратить коллективное сознание,
только инкорпорировать, стать собственным лидером.
Но обезьяний детеныш тоже может потеряться. Как-то
должно было тогда случиться, что через это стали проходить
почти все, кто выжил. |
|
|
