| |
[Feb. 10th, 2022|05:30 am] |
Приходила ко мне в гости Катя Америк. У нее очень
много дел. У меня тоже. Поэтому мы сидели тут до
четырех утра. Я ее не провожала в этот раз, надеюсь,
она никому по дороге не сделала тепель-тапель. Литр
с небольшим вина для нее, конечно, немного, но тут
дело в том, что Катя пришла в серьезное настроение.
До этого все шло хорошо: мы с Машкой узнали, что у
Кати есть робот-пылесос, и он сперва говорил с ней
по-китайски, а потом, с помощью старшего сына Андрюши,
перешел уже на русский. Он говорит обычно: "начинаю
уборку" или "возвращаюсь на базу" или "обнаружен
новый сегмент". Мне нравятся такие собеседники,
но у Кати есть к роботу претензии: он не очень хорошо
убирает в квартире. (Я-то уж точно хуже это делаю.)
Ну, а после этого уже началось.
Сначала она просто ругала матом различные власти,
главным образом европейские и российские. Потом
досталось старушечникам (не спрашивайте). Потом
мы поговорили о музыке -- Катя очень любит музыку
и хорошо в ней разбирается. Она чудесно играет
на фортепьяно, и дети ее тоже умеют -- старший
на фортепьяно, а младший на гобое, но я не знаю,
насколько изобретательно они ругаются. Думаю,
если что, не посрамят фамилию. Ну, а потом Катя
принялась подводить итоги своей жизни. У нее
за всю жизнь был один эпизод, когда на принятое
ею решение повлиял страх. И за этот эпизод
ей очень стыдно.
Она подчеркнула это несколько раз, как делают,
когда вызывают на разговор. Я тоже хотела рассказать
какой-нибудь такой эпизод -- убеждена, что у меня
в жизни их было очень много, поскольку я чрезвычайно
труслива. Ну, сейчас-то мне уже некого бояться, так
что в последние десятки лет вряд ли, а в детстве
казалось не так. Но, как назло, ничего подходящего
к случаю не всплывало в моей дурацкой башке.
Вспомнилось только, как мой друг Дима П., которого
мы с нашей общей подругой Галей К. навещали в дурдоме,
сказал мне, наворачивая ложкой гречневую кашу с мясом,
которую мы для него принесли в кастрюльке, завернутой
в полотенце:
-- Видишь этого в пижаме? Он настоящий мужик. Надежный
парень, я тебе за него ручаюсь.
Я не нашлась, что сказать, а Дима занялся едой. Но
Галя, когда отсмеялась, мне объяснила:
-- В прошлый раз, когда я приходила без тебя, этот
парень -- настоящий мужик, у него диагноз шизофрения --
подошел к нам и сказал мне: "Дима -- настоящий мужик,
надежный парень, я лично тебе за него ручаюсь. Ты
можешь, ничего не боясь, ему довериться." Наверное,
после этого он попросил Диму об аналогичной услуге.
Чтобы ты не боялась ему довериться.
Дима, жуя, энергично кивал. Таблетки, которые ему
давали, пробуждают в больных зверский аппетит.
Но я не стала этого рассказывать, потому что какое это
могло иметь отношение к делу? Решительно никакого.
Я только кротко спросила у Кати, почему она решила
подвести итоги в своей жизни. Катя приосанилась.
-- А что? -- говорит. -- Может быть, уже пора? -- и вдруг
загрустила. -- К тому же, -- говорит, -- все эти...
так заебали...
Я ей тогда рассказала про тазик-эвтаназик, который недавно
легализовали в Германии. Совершенно клаустрофобический.
Кажется, этот тазик она не одобрила.
Уходя, Катя практически с первого раза попала ножками
в сапоги, и вообще неплохо смотрелась в элегантном пальто,
накинутом на пестрое короткое платьице. Домой она
собиралась идти пешком. Вот не знаю, как она добралась. |
|
|