| |
[Feb. 20th, 2023|08:25 pm] |
Читаю шестой том приключений Дядюшки Арие в разных
географических локациях, от прерий Румынии до Тибетского
Океана (приятно, что у нас с автором схожие представления
о географии). В нем дядюшку проглотило морское чудовище,
в брюхе которого герой встретил племя местных туземцев,
карликовых гномов. Они освещали брюхо изнутри
подвешенными к потолку банками с фосфоресцирующими
рыбками, не знали о существовании внешнего мира; пища
и все остальное поступало к ним через черную дыру,
вот и все. Тем не менее, когда дядюшка Арие тоже
поступил к ним через дыру, королева карликовых гномов
с осьминогом на голове объявила, что он подослан врагами,
вот и следует поступить с ним так, как поступают
с врагами: приготовить из него гефилте фиш.
У пары подданных даже возникли робкие вопросы относительно
того, где бы могли обитать эти враги и кто они вообще,
поскольку они никогда не видели других разумных существ --
королева сама отрицала возможность их существования --
и самого дядюшку сочли было рыбой. Но это только
в первый момент, а потом они уже с удовольствием
приступили к ритуалу, ни о чем больше не спрашивая.
Это привело меня к (банальной несколько) мысли, что ведь
действительно человеку нужны враги. Описывая состояние
уюта под лаской плюшевого пледа, плюшевопледчики всегда
упоминают дождь или снег за окном, и делают это даже
сейчас -- впрочем, это как раз меня не касается. Это
одна из причин, почему людям легко поверить в украинских
нацистов -- или во вредное излучение от компьютеров
и микроволнок, и почему мне легко поверить в козни
спецслужб всякий раз, когда мой телефон решает снять
кино у меня под кроватью. В архетипическом ландшафте
для врага есть место, и пустота на нем дестабилизирует
психику, а также уменьшает склонность к кооперации.
Но, конечно, намного удобнее иметь воображаемого
врага. |
|
|
| |
[Feb. 20th, 2023|10:56 pm] |
Наконец-то люди всерьез спорят о конкретных роботах,
разумны они или нет. Может быть, возникнет, наконец,
рабочее определение оной разумности -- без машин
в этих категориях никуда.
Боюсь только, что дело окажется не стоящим выеденного
яйца. То есть, мне бы этого, конечно, совсем не
хотелось. Но с хорошими шансами та невыразимая
словом внутренняя убежденность, что перед нами разум
(или неразум), по происхождению очень древняя, из тех
времен, когда разум был нужен для коммуникации (некоторые
думают -- для односторонней коммуникации, но, по-моему,
в них говорит латентный креационизм). Для (условно)
сознательной кооперации в ситуации, когда плохо работала
неосознанная: например, ошибка почему-либо начинала
стоить дорого и сразу. "Не убивай меня, я тебе
пригожусь" -- сигнал, который должен быть и
сформулирован, и интерпретирован. То есть, мы для
мясных коров так же неразумны, как они для нас, и как
для нас были бы слишком продвинутые инопланетяне.
Креационисты вообще-то используют другое определение,
потому что пути господни неисповедимы и команды по
определению не могут быть поняты тварной тварью
(помимо того уровня понимания, который нужен, чтобы
исполнить команду). Но те, кто разговаривает с роботом,
кажется, оценивают коммуникацию -- насколько она
напоминает прежний, внутричеловеческий опыт. |
|
|