|
Mar. 5th, 2008|12:53 pm |
Шею Бучинского украшал целлулоидный воротничок, тогда носили такие -- вытер тряпочкой и чистый опять. Он напрягся, шея налилась кровью, и запел: Цветок душистых прерий, Лаврентий Палыч Берья-а-а... Все оцепенели. Полотер вскочил, подбежал к двери, распахнул ее, выглянул, захлопнул, вернулся на середину кабинета, опять кинулся к двери, снова распахнул, закрыл, повернулся к подчиненным и тихо так сказал: -- А ну... брысь... брысь все... отсюда! Кабинет мгновенно опустел, люди собрались на железной винтовой лестнице. Смеяться нельзя, да и кто в такой ситуации осмелился бы улыбнуться... Эрдман повернулся к писарю: -- Т-ты ш-што, сс-у-ма сошел, ш-што ли?.. -- Ребята, вы меня извините, я с утра... взбодрился немного... У меня весь день в голове крутится: "Берия-- прерия, прерия -- Берия, Берия -- прерия".
http://lib.misto.kiev.ua/MEMUARY/BERIA/owseenko.txt_Piece40.02 |
|