| |
[Jul. 7th, 2009|03:47 am] |
В зарослях колючей проволоки леший чистит усы.
Он потерялся; он гордый, да и некого звать,
Ежин с Бажен попался, среди колхозных пустынь
Председателева дочка тянет его в кровать,
Не то, чтобы нет страшнее: конечно, страшнее есть,
И даже где-то приятно возиться в кровати с ней,
Но научишься бриться, начнешь в телевизор смотреть,
Утром встанешь немым, и нет ничего страшней.
И так уже забываешь, что было, в каком году,
Щеки матушки круглы, насмешка в ее лице,
Высоко она кружит в своем небесном саду,
Где космический холод и вечная карусель.
Жжется электричество, намотанное на хвост,
Неплохая вещь, но здесь растет сорняком,
А корни его на том берегу сквозь мост
Уходят в хороший железный, безлюдный дом.
Люди бегут из деревни, и прошлого словно нет,
Хотя иногда (он провод задумчиво ртом жует)
Вспоминаются руки, фонарика круглый след,
Стрелки часов в зеркале наоборот,
Огненная вода и кувшин из стекла,
Вода обжигалась, помнишь, как забывал,
Как вошла без платья и рядом легла,
Председателем тогда народ называл. |
|
|
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small}