Настроение:

hungry

пушкин и толстой
Когда держишь в руках пожелтевшую каталожную карточку с обозначенной на ней статьей о Льве Толстом в журнале "Советское пчеловодство" третьей четверти прошлого века, воображение живо рисует ее содержание - Платон Каратаев и глубокое проникновение великого писателя-реалиста в жизнь роя, психологический, по Н. Г. Чернышевскому, анализ пчелиного существования, срывание всех и всяческих, в том числе и пчеловодческих масок. И поди пойми, пародией ли был доклад профессора Черепахова 1937 года "Опыт подхода к реальному изучению конского поголовья романа "Евгений Онегин", - плод десятилетней работы, - ехидно перепечатанный кое-какими газетами русского зарубежья:
...достаточно будет указать на тот обличающий феодализм факт, что Онегину подают донского жеребца, в то время как обнищавшее крестьянство ведет на двор Лариных осьмнадцать кляч, чтоб экономическая картина стала совершенно ясной. ... Во второй же строчке второй строфы романа мы сразу встречаемся с целым коллективом лошадей. Строчка эта гласит: "...несясь в пыли на почтовых". Самое место, которое занимают лошади, - второе место за наименованием дядюшки героя и непосредственно первое до наименования самого Онегина, - само по себе говорит о важности, которое придавал Пушкин лошадям, этим серым, с первого взгляда незаметным, безымянным героям романа. ... Чуткость лошадей романа настойчиво подчеркивается поэтом. Достаточно вспомнить строку: "Его лошадка, снег почуя" ... - и все в таком роде, вплоть до того, что лошади - "единственные действующие лица, не изменяющие своего поведения ни при каких обстоятельствах", ведут "единую линию", в отличие от колеблющегося Онегина, который то не любит, то любит, в чем и заключается гениальность структуры романа.