ИМХО Эйдельман выдающийся писатель, кстати и его обворовывали - Радзинский легко переписал его работу Лунин и сделал из нее пьесу.

(Reply to this) (Thread)

Я сам купил сейчас вагриусовское соб.сочинений Эйдельмана и читаю то, чего не читал в молодости. Нравится. Он хороший,замечательный писатель, но не историк все же, каким хотел быть всю жизнь. Проблема не в том, что он кого-то обоворовывал, а в том, что он был очень небрежен, т.к. был строкогоном. Даже я, дилетант, не историк никакой - замечаю это у него повсюду.

(Reply to this) (Parent)

а Вы видели, уважаемая Ольга, что нашу светскую беседу в увитой розами беседке - подслушали и опубликовали на копромат-ру?

(Reply to this) (Parent) (Thread)

Эйдельман - типичный представитель провокативного либерального террора, что подтверждают и случай с Астафьевым. и случай с Вами. Он плох не потому что - еврей, а потому что - провокатор. А Вам теперь всю жизнь (и боюсь после жизни, если доведется кому вспоминать)будут тыкать эту историю, доказывая Ваш антисемитизм. И Вам всю жизнь оправдываться придется, потому что смелости не хавит - плюнуть и растереть. Ибо и писатель он не ахти какой, и историк средненький. ничего, в связке с приставкиным это будут мальгинские кандалы.

(Reply to this) (Parent) (Thread)

Не чувствую на себе никаких кандалов. Мне "повезло": меня с одинаковым усердием печатно обвиняли и в антисемитизме, и в жидомасонстве. Почему для Вас либералы - обязательно евреи, а либеральный террор (вполне реальное понятие в наши дни) - обязательно еврейский?..
Кстати, мир не без добрых людей. После моей реплики, на которую Вы отозвались (воспоминания Борина на "Эхе Москвы"), прислали мне некий журнал "Лехаим", где тот же А.Борин более пространно излагает свою версию событий десятилетней давности. Если интересно, то вот:


"Совсем недавно, в апреле 2003 года, газета «День литературы» опубликовала переписку двух литераторов – Андрея Мальгина и Сергея Есина. Главная их печаль – стоит только проявить некоторое инакомыслие, как тут же тебя без всякого повода окрестят антисемитом. А какие они антисемиты? Мальгин даже уверяет, что, не будучи евреем, «животных антисемитов» «не переваривает с детства»... Так вот, среди прочего Мальгин рассказывает, как в свое время сильно пострадал из-за Эйдельмана. Вспоминает редакционную летучку в «Литературной газете», где обсуждалась его статья о книге Натана... «Зная, что из-за Эйдельмана меня будут бить, – продолжает он, – я взял с собой на летучку целую папку дополнительных материалов. Меня втоптали в грязь шестьдесят эйдельманов, сидевших в зале, я понял, что никому не интересна суть вопроса. И я им сказал с трибуны фразу, из-за которой меня выгнали с работы... Я сказал в сердцах: “Вот вы всегда так, слышите только одно: “Наших бьют”»... В ту пору я тоже работал в «Литературной газете», был на летучке и отлично помню всю позорную историю с его статьей, громившей книгу Натана «Большой Жанно» (о Пущине). Статью эту я увидел еще в верстке. Прочел ее. Злобный разнос. Было впечатление, что Мальгин выполнял чей-то «влиятельный» заказ. Впрочем, квалифицированно справиться с поставленной задачей Мальгин не сумел. Статья его была вопиюще безграмотна. Имена исторических персонажей, даты, фактические обстоятельства – все было переврано, перепутано. Прочитав верстку, я позвонил Натану. «Любопытно, – сказал он, – захвати полоску, вечером я приеду». Проглядев текст, Натан возмутился. Нет, не из-за ругани в свой адрес, она его не тронула, его возмутило фантастическое количество ошибок. «Ну какой неуч!» – вздохнул он и... стал править материал. Весь вечер он приводил поносившую его статью в божеский вид. Удивительно, но мне это показалось тогда совершенно нормальным. Уж не знаю, что на меня повлияло, может быть, профессиональная привычка при виде ляпов тут же хвататься за карандаш. Однако когда Натан уехал, я подумал: идиоты, что мы делаем? Почему мы помогаем лжецу, интригану, зачем исправляем его огрехи, прячем его безграмотность? Пусть читатель видит, как он дремуч. Я позвонил Натану. Но он не согласился. «Понимаешь, – сказал, – тогда я не смогу публично ему возразить. Ловить его на незнании, тыкать носом в ошибки – мелко и унизительно. Если я решу с ним спорить, то разговор надо вести по сути, принципиально и без дураков. Нельзя терять лицо»...
Я попытался отговорить заместителя главного редактора «Литгазеты» Изюмова печатать безграмотный материал, но Изюмов возразил: «Я видел полосу, ошибки, кажется, уже исправлены?» Что я мог ответить? Видно, начальство имело на этот счет твердую установку.
А на той летучке я, конечно, рассказал, как Эйдельман приводил в порядок последними словами ругавшую его статью, выгребал из нее все нелепицы. Очень смеялись. И выгнали из редакции Мальгина, разумеется, отнюдь не «шестьдесят эйдельманов» (что они могли тогда, в начале восьмидесятых?) и не за мнимую его смелость на летучке. Просто в какой-то момент в нем разочаровалось редакционное начальство, делавшее на него свою ставку. Он, как говорилось тогда, не оправдал доверия. Однако виноватыми оказались, естественно, евреи."

Я читал и не верил своим глазам. Борин на летучке не выступал, никаких моих "ошибок" Эйдельман не правил, а пытался с помощью своих дружков смягчить статью, а я никогда не считал, что из ЛГ меня изгнали евреи. К счастью, в "Литгазете" было принято вести полную стенограмму редакционных летучек. Поэтому я просто опубликую эту стенограмму в одной своей книге ("Ненавижу советских писателей") - и все дела.

(Reply to this) (Parent)