Настроение:

exhausted

Как я умирала
 

Меня вчера накрыло по полной программе. С утра всё было относительно хорошо, но в обеденный перерыв я вышла погулять. И замёрзла, как лысый анорексичный полярный мишка.

С работы я уехала при первых признаках раскачивания стен. Единственным разумным вариантом поведения было завалиться в постель и вызвать «Скорую», но вчера мне очень надо было доехать до стоматолога. Перед стоматологом я заскочила домой переодеться – видимо, поэтому и выжила.

Самое страшное заключалось в том, что вчера с утра было значительно теплее, чем вечером, и мой ребёнок отправился в садик в футболке, толстовке и тонюсенькой джинсовке. Даже без колгот – в носочках и весенних лёгких джинсах. Так что теоретически я, конечно, могла упасть болеть, а за малышом отправить кого-нибудь, да хоть бабушек-дедушек. А вот практически… Практически я отлично понимала, что если детские ножки можно утеплить садиковскими брючками, надев их под джинсы (в результате так и сделали), и кучей садиковских же носочков, то утеплять грудку совершенно нечем. Падать и помирать было нельзя, поэтому я захватила из дома тёплую детскую куртку и потащилась в садик.

Страшно подумать, какое впечатление я вчера производила на бомбил (своим ходом я передвигаться не могла уже физически). Лишь один из них честно поинтересовался, не укуренная ли я, остальные настороженно косились на заднее сидение и – в большинстве своём – отказывались от платы за проезд. Учитывая, что ездила я на крайне малые расстояния (два километра максимум), их действия были вполне логичны и справедливы, а мне было слишком плохо, чтобы удивляться.

В общем, когда мы с малышом добрались-таки домой, вся тяжесть бремени моей реанимации легла на несчастного ребёнка. Я уже просто лежала и тихонько постанывала. Грудь болела нереально, дышать невозможно, руки-ноги ломит, всё тело в судорогах, хожу по стеночкам, оседая на пол через каждые полтора шага, температура 39,2º, а для полноты счастья я разбила ртутный градусник. Добавьте к этому разряженные в ноль мобильники (да-да, все два, в которых забиты телефонные книжки) – и вы поймёте, что вчера мой сын совершил настоящий подвиг.

Сначала малышу пришлось перелопатить мою сумку в поисках моего полиса ОАО «Медицина». После крайне нехорошего опыта общения с бесплатной медициной я бы лучше умерла, чем вызвала «Скорую» по «03». Диспетчер скорой помощи ласково предупредила меня, что пугаться не следует, но лучше подготовиться к госпитализации. Я вздохнула, выматерилась и бросилась на поиски родственников. Ну да, у меня ребёнок, а тащить его в клинику, пусть даже в хорошую платную, мне категорически не хотелось. Поскольку к тому моменту я практически не двигалась, звонить пришлось малышу.

Домашние телефоны у моих родственников не отвечали. Буквально пару дней назад они опять устроили мне истерику на тему «неблагодарная дочь» (ребёнок неосторожно сказал им, что любит мамочку больше всех, а только потом их), так что это было ни фига не удивительно. Я, конечно, могла отправить малыша к бабушке с дедушкой самостоятельно, он бы дошёл, тут идти всего ничего, но вдруг их бы не оказалось дома? Номера мобильников я не помнила (а телефоны с номерами разряжены, ага), так что пришлось звонить подряд по всем номерам с единственного работающего телефона.

И вот тут мне повезло. Потому что вторым я попала на своего генерального директора, а третьим – на старого хорошего клиента. Клиент был мил и оперативен, хотя и находился в Тайланде. Через десять минут я разговаривала с матерью и получила уверения, что если меня заберут в стационар, то по пути я могу спокойно сгрузить малыша моим родителям.

Я вздохнула полегче и продолжила умирать. Увлекшийся ребёнок продолжал звонить и дозвонился до моей бабушки на дачу (опять же повезло, двумя номерами ниже был декан, а ещё чуть ниже – московская прокуратура и МЧС). Бабушка, услышав что «мамотька спит, а будить не буду, а то когда бузу – она падаеть и плачеть». Охреневшая бабушка поинтересовалась, как это мама плачет, и ребёнок простодушно пояснил: «Как киська: ууу, ууу… Она потому сто болеет, к нам тётя доктол пиедет, маме укольтик сделает, и мамотька полетиться. Ну ладно, пока!» Чтобы перезвонить мне, бабушке хватило минуты. Я попыталась её успокоить, но тем голосом, который у меня был вчера, хорошо было надиктовывать завещание, неплохо отпускать грехи врагам, для предсмертных откровений в духе латиноамериканских сериалов он бы подошёл… Но никак не для успокоения души бабушки.

Так что через пять минут моя мама позвонила на домашний, уговорила ребёнка дать мне трубочку и сообщила, что скоро приедет за внуком. Тут как раз и доктора подъехали, малыш радостно открыл им дверь со словами: "полечите мамотьку, позалуйста, а то мы дазе не кусали исё» (ну да, я не смогла нормально покормить ребёнка, стыд мне и позор, мальчик догонялся фруктами и лепёшками). Врачи прослезились и бросились меня лечить. Пока младшенькая заметала ртутные шарики от разбитого градусника, старшая вколола мне что-то хорошее, оперативно меня осмотрела (уложилась в полчаса, обычно «Скорая» от «Медицины» у меня сидела около часа), накропала мелким почерком назначения и настоятельно посоветовала лечь в стационар. Сошлись на том, что сегодня ко мне приедет терапевт – и уж его-то я послушаюсь в плане клиники беспрекословно.

Насколько мне было плохо даже после врачебных мероприятий, можно судить хотя бы по тому факту, что я пустила родителей в квартиру в уличной одежде и обуви, выслушала всё, что они думают обо мне и моём способе ведения хозяйства, апатично вытерпела их пробежку по шкафам и даже попереползала за ними по квартире. Конечно, оценить это в полной мере смогут лишь те, кто знает меня и моих родителей в реале, или хотя бы взаимные друзья, осведомлённые о наших внутрисемейных отношениях. Но факт остаётся фактом: вчера мне было настолько наплевать на всё, что я могла вынести очень многое.

Сейчас мне уже полегче. Температура спала, тело ломит не так яростно, даже глаза почти не болят. Родители, получившие индульгенцию на общение с любимой дочерью, названивали вчера до ярких звёзд (на часы я не смотрела и вообще пыталась спать). Последнее, что я помню, это как мать диктовала телефон какой-то полезной службы по доставке лекарств, карточка которой должна быть где-то у меня, а отец обещал приехать и как следует проинспектировать состояние моего жилища.

Надеюсь, что у меня хватит ума не выходить никуда хотя бы сегодня. Доктора объявили, что даже если я не хочу в стационар, придётся пить антибиотики. Я понимаю, что лучше тихо лежать в постельке и лечиться, но совсем скоро мне станет скучно. Если бы я не была так уверена, что работать дома – моветон, то попросила бы руководство прислать водителя с материалами по общим собраниям (напомню: у меня через две недели четыре общих собрания, а я за них даже не садилась). С утра меня эта мысль очень бодрила, но сейчас я начала думать и отказалась от дивной идеи готовить общие собрания на дому. Тем более что моё начальство куда более благоразумно и вряд ли согласится гробить меня окончательно.