Исаак Бродский
Сходил в музей-квартиру Исаака Бродского на площади Искусств (да, раньше там не был, по поводу чего стыжусь). Впечатляют прежде всего её размеры (два этажа, огромная площадь), и это на фоне голодных двадцатых и тридцатых, когда иметь комнату в коммуналке на всю семью считалось за роскошь. Второй шок - от плотности развески картин, которыми занят каждый свободный кусок пространства. При жизни художника было ещё прозаичней. Холсты Репина, Левитана, Серова и т. д. лежали СТОПКАМИ от пола до потолка. То что вывешено сейчас - это меньшая часть, так как основная коллекции уехала после его смерти на родину художника в Бердянск, в специально открытый по этому поводу музей.

Второй важный момент состоит в том что это была именно ЧАСТНАЯ коллекция. Сам Бродский бахвалился, если верить гиду, что она была третьей в стране, после Русского музея и Третьяковки. После смерти коллекциию, по сути, конфисковали, как это обычно и делалось с частными собраниями. Но сам факт того что в обществе "равных" было возможно такое, во времена когда голод в буквальном смысле косил миллионы довольно поучителен.

Об источниках финансирования данного увлечения рассказывается в воспоминаниях Корнея Чуковского. Схема классическая. Получил заказ на десять портретов вождей по сто рублей каждый. Отдал писать ученикам, заплатил каждому по десятке. Подправил пару мазков, поставил подпись, сдал заказчику. На разницу отоварился в антикварной лавке. А ученики и рады, будет теперь что кушать.

А ведь в юности был совершенно идеалистический мальчик, едва не погибший в 1905-м от казацкой шашки и рисовавший "Красные похороны" ещё в те, царские, времена когда оно, мягко говоря, не поощрялось.

И однозначно, он очень хороший художник. Рядом с которым позднейший казарменный соцреализм и близко не лежал. Собственно, он и не реалист в строгом смысле, а скорее романтик. Как пейзажист - один из лучших в истории мировой живописи. А что придворный - не отрицаем же мы за эти прегрешения Микаланджело или Веласкеса.

При всех моих разногласиях с Алексеем Ахматовым, в вопросе о том какой Бродский "правильный" он глаголет сущую истину.