| Ярослав Леонтьев об Игоре Подшивалове |
[Aug. 10th, 2011|01:48 am] |
Ярослав Леонтьев
Анархист из Сибири
08 августа 2011, 09:55
8 августа исполняется пять лет со дня гибели Игоря Подшивалова. Он стал легендой еще при жизни. Популярный в Восточной Сибири журналист, лауреат первого конкурса российских журналистов им. Ларисы Юдиной «Вопреки-98», проводившегося «Новой газетой» и «Яблоком». Известный в России и за ее пределами анархист, командовавший в августе 91-го «баррикадой № 6», с развевавшимся над ней черно-красным знаменем… С его именем связана первая в истории современной России оборона жилого дома, предназначенного чиновниками на выселение. Одним из первых он в открытую провозгласил себя анархистом и сибирским «областником». Большое влияние Подшивалов оказал на становление Станислава Маркелова.
Вехи его биографии – длинная приключенческая повесть. В ранней юности, учась одновременно в средней и художественной школах, Игорь участвовал во Всесоюзном конкурсе, посвященном 150-летию со дня рождения Льва Толстого, и за свое сочинение, украшенное циклом иллюстраций, был удостоен первого места. Этот случай и это лауреатство в каком-то смысле предопределили его дальнейшую жизнь пламенного публициста-пропагандиста и бунтаря.
В 1979 г. Подшивалов поступил на филфак Иркутского госуниверситета. От корки до корки проштудировал «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Энгельса, «Государство и революцию» Ленина, и отыскавшиеся в университетской библиотеке «Речи бунтовщика» Петра Кропоткина. Еще раньше, в школе, он прочел книгу Натальи Михайловны Пирумовой «Михаил Бакунин». Интерес к анархизму был неслучаен. «В те годы более или менее живые люди от беспросветности ударялись кто в пьянство, кто в религию, – вспоминал сам Игорь. – Я отдал предпочтение первому. Надравшись двухрублевого вермута, я в общежитии декламировал Некрасова: «Душно! Без счастья и воли ночь бесконечно длинна. Буря бы грянула, что ли?! Чаша с краями полна». Или орал во всю мочь: «Как за Черным Яром…».
По филфаку ходили слухи о студенте-анархисте, который ходит с бутылкой в одном кармане и с конспектом Кропоткина – в другом. Однажды к третьекурснику Подшивалову подошла девушка с младшего курса и протянула газетный сверток. Игорь развернул его и обомлел: перед ним лежал самиздат – «Литературные тетради» Вампиловского книжного товарищества. Руководителем товарищества был писатель по призванию и сторож по роду деятельности Борис Черных, а девушка, Юля Пушкина, оказалась его женой.
Со временем она станет женой Подшивалова, матерью его детей. «Я залпом прочел три выпуска «Литературных тетрадей» и понял… Ребята из этого кружка тайно читали «Собачье сердце» Булгакова, «Чевенгур» и «Котлован» Платонова, «Окаянные дни» Бунина, «Несвоевременные мысли» Горького, «1984» Оруэлла, «Новое назначение» А. Бека и даже «Ленин в Цюрихе» Солженицына.
В основном за эти книги Черных и получил пять лет».
На очередное собрание Вампиловского товарищества Игорь не успел попасть, поскольку в конце мая 1982 г. Борис Черных был арестован, а в марте 83-го ему был вынесен приговор по 70-й статье УК.
Буквально на другой день после его ареста к Подшивалову подошли двое приятелей и сказали: «Ну что, пора заменять павших борцов?» Через непродолжительное время в Иркутске возник новый кружок, приступивший к изданию в пяти экземплярах альманаха «Свеча». Эпиграфом издания стали слова из песни «Машины времени»: «…Пока не меркнет свет, пока горит свеча». В обращении к читателям альманах был представлен как «самиздат». (Спустя полгода этот термин был поставлен в вину редакции как доказательство намерений вести антисоветскую пропаганду).
Помимо «Свечи» участники кружка занялись наглядной агитацией в виде политических плакатов, приуроченных к замалчиваемым знаменательным датам: в октябре 83-го ребята вывесили в университете плакат к годовщине гибели Эрнесто Че Гевары, в декабре – плакат ко дню рождения Кропоткина. Вывешенный портрет князя-анархиста лично сорвала секретарь партбюро филфака и передала его в КГБ. Но «Свеча» продолжала выходить вплоть до марта 1984 г. (всего вышло три номера). А дальше деканом факультета стала парторг Баканова, и в тот же день на доске объявлений появился приказ о лишении стипендии студентов, принимавших участие в издании альманаха. Затем начались проработки на комсомольских собраниях… «Я попросил слово и высказал все, что думаю об этом собрании, – вспоминал Игорь. – Заявил, что это «черносотенное» собрание, а травля «Свечи» – провокация. Меня лишили слова». У него уже был написан диплом на тему «Идея революционного народничества в произведениях русских писателей второй половины ХIХ века», и вот-вот должна была состояться защита. Однако защита была отменена, и декан заявила, что у нее на столе лежит проект приказа об отчислении бунтаря «за гражданскую и политическую незрелость». Масла в огонь подлило выступление начальника областного управления КГБ полковника Лапина на идеологическом совещании, в котором он негативно высказался в отношении «Свечи» (текст выступления был напечатан в «Восточно-Сибирской правде»).
И тогда Подшивалов пошел ва-банк, то есть – в Управление КГБ по Иркутской области. «Меня приняли два капитана… Оба они были кураторами университета. Это был разговор немого с двумя глухими. Один задавал мне вопрос, и не успевал я еще на него ответить, как второй перебивал меня другим вопросом. Наконец мне это надоело.
– Если вы считаете меня антисоветчиком, то судите и садите меня, если же нет – допустите к защите диплома!».
Уходя от чекистов, Игорь пообещал найти правду в вышестоящей инстанции, то есть на Лубянке. Как ни странно, это сработало – «кураторы» от госбезопасности побывали в университете и посоветовали допустить Подшивалова к защите диплома. Но вместо намечавшейся по распределению работы в школе его временно трудоустроили в университетскую библиотеку.
О дипломе стоит сказать особо. Подшивалов замысливал выпускное сочинение об идеях анархизма в произведениях русских классиков, но хорошо понимал, что никто не позволит ему защищать такой диплом. Пришлось видоизменить тему, сохранив стержень и не забыв сказать о тургеневском Рудине, писанном с Бакунина. Но чуть ли не основное внимание было уделено теперь Степняку-Кравчинскому и его героям.
После защиты Игорю пришлось поменять много мест работы: декоратора в драмтеатре, грузчика, художника-оформителя в кинотеатре, дворника, корреспондента газеты Байкальского пароходства «Ударная вахта»… Долго он нигде не задерживался, так как вскоре после очередного трудоустройства отделы кадров получали соответствующие «ориентировки» КГБ. Сохранилась очень романтическая фотография Игоря той поры, с жидкой еще бородкой, в штормовке и тельняшке, с которой он стал неразлучен на всю оставшуюся жизнь, на фоне написанного им портрета Бакунина. «Частая перемена работы, длительные периоды вынужденной безработицы и безденежья, переезды из города в город продолжались вплоть до 1990 года, пока я не стал работать в газете «Советская молодежь», - вспоминал Подшивалов.
Но еще раньше летней ночью 1988 г. у сторожа Богоявленского собора (бывшего тогда филиалом иркутского краеведческого музея) Игоря Подшивалова собралось несколько активных «неформалов» и коллективно сочинили исторический документ – организационный договор политической группы, целями которой объявлялось создание многопартийной системы, свободных профсоюзов и свободы печати. Уже через день, 4 июля, документ был оглашен на собрании, которое прошло на стадионе за Политехническим институтом. Эта дата вошла в историю как день рождения первой в Иркутске «перестроечной» политической организации «Социалистический клуб».
До этого в столице Восточной Сибири уже действовали клуб избирателей в Академгородке и экологи, объединившиеся в борьбе против строительства трубы, по которой сточные воды должны были течь в Ангару. Также велась отчаянная кампания за «чистый Байкал». Но собственно политических требований до 4 июля неформалы не выдвигали.
Не прошло и недели, как Игорь был задержан сотрудниками КГБ прямо на рабочем месте в сторожке и доставлен для допроса в областное управление на улице Литвинова. Нашелся доносчик, наболтавший всякий вздор о создании чуть ли не террористической организации с партизанскими базами и списками приговоренных к уничтожению партфункционеров. На всякий случай чекисты ограничились вынесением Подшивалову через прокуратуру официального предостережения о «недопустимости нарушения Конституции СССР и советских законов», а «Восточно-Сибирская правда» выступила с заказной статьей под названием «Наследники фиаско». Как вскоре выяснилось, статья сделала Соцклубу великолепную рекламу. В считанные дни в клуб записалось свыше двухсот человек. Были сформированы группы по разным направлениям деятельности. Соцклуб стал своего рода политшколой, из которой вышли представители позднейших политических партий и движений.
Весной 1989 г. произошли события, в результате которых клуб стал известен не только в области, но и за пределами СССР. Как-то раз на заседание клуба пришли жильцы дома № 2 по улице Фурье и сообщили, что их кварталом решила завладеть контора производственного объединения «Востсибнефтегазгеология», а их самих «переселить к черту на кулички». Подшивалов и его единомышленники решили помочь забаррикадировавшимся жильцам. Утром 30 марта к дому по улице Фурье подошли судебные исполнители и сотрудники милиции. Переговоры успеха не имели, начался штурм… Вскоре прокуратура возбудила уголовное дело на восьмерых защитников дома. Игорю вменялись три статьи: организация массовых беспорядков, сопротивление представителю власти, нанесение телесных повреждений сотруднику милиции. Оказывается, при проникновении в здание через окно лейтенант Маханёк порезал себе мизинец, а судебная исполнительница Дядченко обнаружила на своей ноге синяк. Две судебно-медицинские экспертизы подтвердили, что палец блюстителя порядка поврежден «тяжелым острым предметом», а «свидетели» показали, что оборону возглавлял «бородатый мужчина в очках», орудовавший ломом. Игорь отличался потрясающим чувством юмора. «Конечно, я не считаю себя Голиафом, – шутил он, – но, если бы в моих руках оказался лом, милиционер не отделался бы порезанным пальцем».
В итоге четверо анархистов и трое жильцов дома по улице Фурье объявили голодовку с требованием прекращения фабрикации уголовного дела, а также расследования всех фактов нарушений в распределении жилья и фактов нарушения законности сотрудниками милиции при выселении людей. Протестующие уселись на скамейки в сквере Кирова возле обкома КПСС, выставив плакаты с изложением своей правды. Голодовка продолжалась шесть суток. Ее ход освещался на радиостанциях «Свобода» и «Немецкая волна», в парижской газете «Русская мысль», а местная студия документальных фильмов сняла 15-минутный сюжет, который дважды демонстрировалась по иркутскому телевидению. В итоге протестная голодовка закончилась полупобедой: жильцы получили квартиры там, где хотели, но уголовное дело закрыто было далеко не сразу. Лишь в декабре 89-го преследование в отношении Подшивалова и его подельников было прекращено с формулировкой «вследствие изменения обстановки». Как раз перед этим в Румынии был казнен коммунистический диктатор Чаушеску, президентом Польши вместо Ярузельского стал лидер «Солидарности» Лех Валенса, а в Германии пала Берлинская стена. Позже выяснилось, что на закрытие дела повлияли протесты «леваков» в Париже, начавших пикетировать советское посольство с требованием прекратить репрессии против иркутских анархистов.
А в мае 1989 г. Игорь Подшивалов стал одним из основателей широко известной в эпоху «перестройки» и первые постперестроечные годы Конфедерации анархо-синдикалистов. Как вспоминают теперь ее былые вожди Андрей Исаев и Александр Шубин, именно Подшивалов, участвуя перед этим в недолговечной Федерации социалистических общественных клубов и кратковременных «Альянсе федералистов-социалистов» и «Союзе независимых социалистов», принципиально отстаивал придание пришедшей им на смену организации анархистского характера и названия. Сам он вспоминал в статье «По стопам батьки Махно» к 10-летию созданию КАС: «Для нас, анархистов 80-х годов, необходимо было сказать правду о каталонских рабочих и кронштадтских матросах, гданьских докерах и украинских крестьянах, которые не были теми исчадиями ада, какими их рисовала государственная пропаганда… Когда пятнадцать лет назад меня исключили из университета за самиздат…, я искренне думал, что являюсь единственным приверженцем этого учения. Как я был самонадеян! Через пять лет я увидел людей, которые заплатили за свои убеждения годами неволи. Всегда буду помнить участника рабочего восстания в Темир-Тау в 1959 году Анатолия Анисимова, прошедшего лагерь и Благовещенскую спецпсихбольницу, одного из лидеров Новочеркасской забастовки 1962 года Петра Сиуду, шесть лет проведшего в Коми, бывшего тихоокеанского моряка Владимира Чернолиха, к 100-летию со дня рождения Ленина расклеившего в зоне антикоммунистические листовки. Теперь иных уж нет, а те – далече. Эмигрировал в Голландию братчанин Анисимов, убит в мае 1990 года старый бунтарь Сиуда, умер в Приморске флотский капитан Чернолих. Для этих людей анархизм был не данью моде, а смыслом жизни».
В итоге КАС стала играть заметную роль в общественной жизни страны, а Подшивалов сделался одним из ее признанных вождей. Время диктовало новые задачи, и на выборах в начале 1990 г. иркутский Академгородок выдвинул Подшивалова кандидатом в депутаты областного Совета. Он выступал перед многочисленными аудиториями, пытаясь донести до нее идеи самоуправляющегося общества. Ведь когда-то, в 1918 г., анархисты тоже имели небольшое представительство во ВЦИК и использовали эту трибуну, хотя и не принимали участия в голосованиях. «Анархизм – это не анархия», – любил повторять Игорь. «Мне удалось провести более 30 встреч с избирателями, в том числе на предприятиях и в воинских частях, и трижды выступить по телевидению. Всюду я начинал с того, что представлялся активистом КАС и как можно подробнее излагал нашу программу. В результате прошел во второй тур выборов и набрал около 40% голосов. Я не попал в областной Совет, но цель была достигнута. Анархизм в Иркутске перестал быть пугалом». Позже была еще одна удачная кампания по сбору средств в помощь семьям бастующих шахтеров Кузбасса. 11 тыс. руб. и свыше тонны продуктов были доставлены в Кемерово на грузовике за трое суток. Транспорт был предоставлен облисполкомом, а одним из сопровождающих был Подшивалов.
В августе 1991 г. Игорь опять приехал в Москву для участия в Федеральном совете КАС, в котором он представлял Восточно-Сибирский регион. Форум закончился 18 августа, а утром в квартире, где он остановился, раздался телефонный звонок.
– Игорь, включи телевизор! Горбачев отстранен, власть взяли Крючков, Язов, Пуго. Президентом называют Янаева. Сегодня в двенадцать митинг на Манежной...
Со стихийного митинга «касовцы» вместе с толпой другого народа двинулись в сторону Белого дома.
«Навстречу группа юнцов с черным флагом… – писал Игорь в статье «Украденная победа». – Из толпы политизированных панков появляется старый знакомый – кольцо в ухе, голова повязана платком по-пиратски.
– Здорово! Записывайся в наш анархический батальон!
Что ж, батальон так батальон. Составляю список, набирается шестьдесят человек. Иду в штаб обороны. Первому сводному анархистскому отряду поручен шестой участок, самый оголенный. Это лестница, примыкающая к зданию СЭВ… Отряд у нас получился интернациональный: кроме русских панков и идейных анархо-синдикалистов с нами анархист из Барселоны Игнасио де Льоренс и Янек из польского движения «Свобода и мир»… Это был момент истины и самый счастливый момент в моей жизни. Тогда мы были братья и сестры – свободные люди, преодолевшие страх».
Никаких медалей и привилегий за участие в защите Белого дома Игорь, разумеется, не имел, если не считать почетного титула «Батько», как его стали называть в анархистских рядах. Да еще одного курьезного эпизода, когда областное отделение «ДемРоссии» летом 1993 г. делегировало его вместе с другими иркутянами… на Конституционное совещание в Кремль как «ветерана» демдвижения. А дальше все пошло по-прежнему. В одном из писем более чем десятилетней давности Подшивалов писал мне: «Никогда я не буду жить по-другому, никогда не буду гоняться за большим заработком, выколачивая квартиры, машины, барахло. Я просто по-другому живу и не собираюсь менять свою жизнь. Поэтому жилья у меня в Иркутске снова нет, как два и три года назад. Видно, судьба у меня такая».
В его не такой уж долгой жизни случилось еще участие в экологических лагерях в Волгодонске, о чем подробно рассказал Стас Маркелов за полтора года до собственной гибели на «Прямухинских чтениях», посвященных памяти Н.М. Пирумовой и Игоря Подшивалова; на Кольском полуострове, в чешском Темелине, где Игорю пришлось познакомиться с местным полицейским участком. Подшиваловым были опубликованы сотни статей по истории анархизма и просто на злобу дня. Он успел активно потрудиться в «вольной артели» на восстановлении мемориального комплекса в усадьбе Бакуниных Прямухино, о чем тоже успел порассказать Стас Маркелов. (Это выступление Маркелова было опубликовано дважды – в сборнике «Прямухинских чтений» и в книге «Никто кроме меня», посвященной самому Стасу).
Не раз голос Игоря гремел с трибун митингов (последние из них в 2006 г. опять касались защиты Байкала) и академических конференций, посвященных «апостолам» анархии Михаилу Бакунину и Петру Кропоткину.
Он не только пережил кризис и упадок анархистского движения на рубеже веков, но и успел дождаться молодой смены, даже сам присоединился к организации «Автономное действие» (в которую накануне своей гибели вступила и Настя Бабурова) и в очередной раз загремел в милицейскую каталажку. Отдельной строкой в биографию Подшивалова вписано его участие в сибирских областных инициативах и намерение создать движение «вольных казаков». Забайкальский казак по происхождению, гордившийся прадедом – героем Первой мировой, Игорь на дух не переносил ряженых черносотенных казачков. История его конфликта с иркутскими казаками-«имперцами» слишком длинная для того, чтобы уделять ей тут внимание.
Вместо этого лучше напомнить, что лауреатом журналистской премии «Вопреки-98», которому было присвоено имя посмертной лауреатки, зверски убитой незадолго до окончания конкурса в Элисте отважной журналистки Ларисы Юдиной, Игорь стал за публикацию в газете «Ангарские новости и мировые репортажи» смелого и честного расследования «Ангарские рабыни» - о девочках-сиротах, подвергшихся принудительной стерилизации. Это расследование принесло Игорю не только угрозы, но и судебную тяжбу, в который уже раз в его недолгой жизни. Но эта же история проложила для него путь к членству в Союзе журналистов России. Спустя шесть лет за серию материалов об этнической истории в газете «Александровский централ» в 2004 г. Подшивалов стал лауреатом областного конкурса журналистских материалов «Сибирь – территория согласия».
Последние годы жизни Игорь с присущей ему страстью увлеченно работал над книгой очерков по истории Гражданской войны в Сибири, многие из которых были опубликованы, но целиком книга так и не вышла до сих пор. Другой волновавшей его темой было пребывание земляков на фронтах Великой Отечественной (ряд очерков был напечатан в год 60-летия Победы) и в лагерях ГУЛАГа.
Незадолго до гибели упрямый анархист из Иркутска побывал на военных сборах, на которых ему было присвоено очередное воинское звание капитана. Но повоевать больше не пришлось: менее чем через месяц после «дембеля» он умер в реанимации, не приходя в сознание, на третий день после того, как его сбила машина на Шелиховском шоссе, и на пятый день после того, как ему исполнилось 44.
Он пережил своего любимейшего героя Че Гевару, портретами которого были увешаны все стены в его ангарской квартире, и недотянул совсем немного до возраста, в котором ушел из жизни другой любимец – батька Махно.
[...]
http://www.polit.ru/article/2011/08/08/podshivalov/
|
|
|
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small}