Голосование за любую другую партию кроме «Единой России», подразумевает не столько выбор наименьшего зла, сколько действенный протест против зла наибольшего — политической монополии.

Вообще-то, выборы (а особенно имитационные выборы) имеют к морали довольно отдаленное отношение. Организуя голосование 4 декабря, власть надеется — и совершенно не без оснований — получить определенный результат: в очередной раз обеспечить несменяемость «национального лидера». Это инструментальная стратегия. Очевидно, что и противостоящая ей стратегия должна быть сугубо инструментальной, стремиться к тому, чтобы в максимальной степени помешать достижению цели. Это значит, что в думской кампании нужно минимизировать результат партии, которая на этом уровне является носительницей политической монополии, — «Единой России».

О том, что наибольшую опасность для «Единой России» представляет массовое голосование за другие партии, написано достаточно много.

Не участвовать в мероприятии или унести бюллетень с собой значит прямо способствовать тому, чтобы результат ЕР зашкалил за 70%. Порча бюллетеня несколько менее полезна для единороссов, но и особой угрозы не представляет: по итогам подсчетов и пересчетов испорченные бюллетени будут присвоены «партией власти».

Только голосование за другие партии дает известную долю уверенности в том, что голос не будет потерян. Это, по большому счету, признают и критики голосования за любую другую партию. Но, исчерпав инструментальные аргументы, они оставляют за собой некое моральное превосходство. Поговорим об этом подробнее.

Вот один из популярных аргументов в пользу стратегии порчи бюллетеня, известной под названием «НаХ-НаХ»: человек как бы выводит себя из системы, отказывается играть по ее шулерским правилам, а вдобавок еще и подвергает ее осмеянию, написав на бюллетене какую-нибудь обидную ерунду. Вы, сударь, мне смешны.

Бога ради, говорит система. Это ведь советский режим был мертвенно серьезным, относился к себе со священным трепетом. Нынешние правители России сами любят пошутить, да и народец к этому поощряют. Куклы Путина и Медведева танцуют и поют в новогоднем шоу, вместо «Ленинского университета миллионов» — «Прожекторперисхилтон», жмешь на кнопки — либо в «Comedy Club» попадешь, либо в новых русских бабок вляпаешься.

Уж чего-чего, а смеха система точно не боится. Она не любит только, когда ей мешают. Но с этой точки зрения зубоскалы совершенно безобидны. Они безропотно платят налоги, исключительно законопослушны и умеренны, знай себе хихикают по углам. Да, они не хотят играть с шулером. Увы, ситуация такова, что шулер играет с ними. Не садишься за стол? Ну ладно, дело хозяйское, мы сами за тебя сделаем ставку. Выход из системы воображаемый. А вот ее выигрыш, как и твой проигрыш, вполне реальны.

Вообще слишком живая память о советском прошлом служит нам плохую службу. Конечно,

стратегии неявки и порчи бюллетеня были бы не только морально оправданными, но и вполне инструментальными, если бы исход голосования 4 декабря был так же предопределен, как, скажем, результаты выборов 1984 года в СССР.

Но это не так. Да, российские власти располагают ресурсами, позволяющими получить нужный им результат. Однако условием того, что эти ресурсы будут использованы эффективно, служит именно та модель голосования, которую они культивируют уже много лет: когда критически настроенные граждане не голосуют вообще или находят иные способы потратить свои голоса впустую, а реально используются лишь голоса за «Единую Россию».

Мы не в СССР. Нынешняя власть добивается своего лишь тогда, когда ей вообще ничто не мешает. Если реальная явка на выборы низкая, а количество проголосовавших за другие партии невелико, то подкорректировать результаты не составляет труда. Но, получат ли власти 4 декабря такие комфортные условия, зависит от нас. Чем менее комфортными будут эти условия, тем больше вероятность того, что объем фальсификаций, необходимых для получения нужного для ЕР результата, окажется для избирательных комиссий просто неподъемным. Люки не задраены, канализационные емкости переполнены, двигатель неисправен. Если нет ветра, теплоход плывет, на борту царит веселье. Ветер подул — теплоход тонет. И если мы хотим изменений, то аморальная позиция состоит как раз в том, чтобы загодя отказаться от попытки.

Тогда встает другой вопрос морального свойства. Проигрыш «Единой России» будет означать выигрыш каких-то других партий. Логически, третьего варианта нет. А проблема в том, что мы эти партии не любим, не хотим их успеха. Противникам сталинизма отвратительна идея голосования за КПРФ. Многие не любят Жириновского, другие — Явлинского, и мало кому успели угодить Прохоров с Мироновым и Семигиным. Голосовать за них не хочется, потому что противно, а противно — потому что противоречит моральному чутью. От такого лучше держаться подальше.

Эта моральная проблема (как и большинство других) — следствие ошибки, вполне рациональной по своему происхождению. Если мы признаем Россию демократией, то, голосуя за оппозицию, мы должны оценивать возможный ущерб от ее прихода к власти. Однако Россия — не демократия. К власти их не пустят. Даже если «Единая Россия» утратит большинство в Думе, то и тогда реальная власть останется в руках монополизировавшей ее группы, представитель которой занимает президентское кресло. Это был бы лишь первый шаг к разрушению политической монополии. Но, только сделав этот шаг, можно будет сделать следующий — обеспечить свободу политических объединений. А когда это произойдет, нам уже не придется мучиться, выбирая между шестью гомункулусами.

Голосование за любую другую партию подразумевает не столько выбор наименьшего зла, сколько действенный протест против зла наибольшего — политической монополии.

Российские «оппозиционные партии» сознательно устроены так, чтобы быть хорошими лишь для небольших групп избирателей, а для всех остальных — плохими. Начав выбирать между ними по содержательным основаниям, мы немедленно попадаем в ловушку, расставленную властями, потому что оказывается, что голосовать не следует ни за одну из них. Но именно поэтому реальная стратегия состоит в том, чтобы голосовать за любую, не взвешивая их относительные достоинства и недостатки.

Это относится к одному параметру, который с особенной настойчивостью навязывают СМИ, — способности преодолеть семипроцентный барьер. Казалось бы, все правильно: голоса за партии, не набирающие 7%, используются неэффективно. Не поспоришь. А какая из «оппозиционных партий» преодолевает барьер с гарантией? Правильно, КПРФ. Возможно, ЛДПР. Вот и голосуй за них. Не хочется? Ну не голосуй вообще, или вот «Единая Россия», тоже не идеальная, но все-таки поприличнее.

Это именно тот эффект, на который власти и рассчитывали, устанавливая барьер в 7%. Он не только укрепляет главную безальтернативность — безальтернативность «Единой России», но и создает дополнительную: если не ЕР, то уж Зюганов с Жириновским. Нужно помнить, однако, что, даже по опросам общественного мнения (вроде фомовских), уровень поддержки ЕР составляет 40%. Оставшихся 60% хватило бы на то, чтобы барьер преодолели все 6 «оппозиционных партий». На самом деле вариант, при котором в Думу проходят только ЕР и КПРФ, а остальные партии получают в лучше случае символические места с 5—6%, был бы в высшей степени желательным для «Единой России». Потакать этому желанию не следует.

Инструментальная сторона дела состоит в том, что чем больше партий пройдет в Думу, тем сильнее удар по политической монополии. В этих условиях голосование за партию, которая может и не преодолеть барьер, — это пренебрежимый риск.

Моральная сторона дела не менее важна: мы не обязаны голосовать за КПРФ и нести ответственность за ее политику. Мы вообще ничего не ждем от «системной оппозиции». Мы просто хотим разрушить политическую монополию. Потому и голосуем за любую партию, кроме ЕР.