Глеб Павловский. Фото: Интерпресс / PhotoXPress.ru
Вчера прошла юбилейная, десятая сессия дискуссионного клуба «Валдай». Традиционно этот клуб был площадкой, где Кремль и лично Путин задавали нужные интерпретации и подавали правильные сигналы. В этом году на заседание пригласили не только экспертов и журналистов, как это было раньше, но и нескольких оппозиционеров. Slon поговорил с одним из самых осведомленных людей в российской политике Глебом Павловским о том, какие заявления прозвучали на Валдае и какую программу на будущее они задают.

- Есть ли действительно какие-то отличия у этого Валдайского клуба от предыдущих?
– Десятый форум строился и монтировался как сцена для пафосного выступления. Даже по количеству западных корреспондентов туда приглашенных… Аудитория отбиралась тоже несколько иначе, были приглашены и, видимо, предварительно отобраны несколько оппозиционеров: это Гудков, Пономарев, Собчак и Рыжков. Набор оппозиционеров понятен: с одной стороны, медийные лица, с другой стороны, предсказуемые по поведению и не консолидирующие вокруг себя. Поэтому там не было Прохорова. И Навальный сюда не подходит.

– Он мог бы начать задавать неправильные вопросы?

– Он слишком известен умением делать себя центром событий. А тут центром должен был оставаться Путин. Исходно «Валдай» строился десять лет назад для продвижения политического, символического, информационного продукта под названием «Путин». При этом состав дозировался из пишущих западных экспертов и западных журналистов. Русские эксперты играли роль гарнира. На этот раз российских было больше, и все вместе эти несколько сотен образовали аудиторию своеобразного триумфа. Я думаю, в этом году планировалось продвигать не Путина, а его триумф. Закрепление несомненного дипломатического успеха по Сирии, хотя и локального – инициативы Лаврова. Которую, кстати, ни разу не называли инициативой Лаврова, а инициативой Путина. И с этим увязывали «володинскую» тему, так называемый курс на конкурентность. Для Володина особенно важно после выборов 8 сентября закрепить победу этого курса, которую его аппаратные враги трактуют как провал.

Итак, два ничем не связанные события объединяются авторством Путина – дипломатическая удача «химического разоружения» Сирии и «новой конкурентной политики». Здесь триумф, а в триумфе важно шествие побежденных. Некоторое количество видных оппозиционеров-индивидуалов. Гудков, Пономарев, Рыжков, Собчак – яркие лица, вокруг которых никого нет. Это важно. Разговор с ними Путина был явно запланирован изначально. Их усадили в центре, чтобы они могли легко задать вопрос. Тогда обмен репликами Путина с ними можно переименовать в диалог с оппозицией.

– А для чего это сейчас нужно Кремлю?

– Сильная власть – миротворец пресекла войну из-за Сирии и, усмирив «цветную революцию», начала диалог с умеренной оппозицией. Одновременно Путин выступает с эксцентрично пафосной идеологической речью, составленной из второсортных антилиберальных передовиц. Но, раз вы в игре, вы и это съедите. Каждый западный эксперт найдет для себя хотя бы полфразы, с которой может согласиться. Наш мирный валдайский оазис противопоставляется Европе, которая изнемогает под гнетом мультикультурализма и «потеряла способность рожать». Забавно, что мультикультурализм изображается Кремлем как порок, хотя если есть в Евразии мультикультурная страна, то это Россия. Плюс навязчивый антигейский рефрен, сопровождаемый шуточками, от которых западные гости кривились, но глотали.

– Это была импровизация Путина или так было задумано?

– Путин приехал в мрачноватом состоянии, возможно оттого, что надо будет говорить с людьми, с которыми, с его точки зрения, говорить не о чем. Но он твердо следовал плану и даже подбадривал робких: «Ксюша, говори...» Я считаю, что очень правильно, что и Илья Пономарев, и Рыжков просили у Путина освобождения политических заключенных. Это расширило сценарий и внесло в него некий человеческий смысл. Если уж продолжать игру, то придется думать об амнистии, хотя бы некоторым. Когда Путин говорил с Сережей Шаргуновым, он скептически отозвался на идею амнистии, но ее не отверг. А западные гости и без того были в непрерывно умиленном состоянии – после нахождения в хорошем месте с трехразовым питанием. Они охотно транслируют «сигнал Путина», даже не задумываясь, какой и кому.

– А какой именно сигнал?

– «Мы победили и теперь вас не боимся». С одной стороны, внедряем директивный набор гипертрадиционалистских ценностей, которые не действуют ни в одной точке Российской Федерации, с другой стороны, вот вам конкурентность. Пафос поля конкурентности очень простой: играйте на нашей территории по нашим (но неясным) правилам, и тогда мы будем с вами играть тоже. Если вы не захотите, то мы с вами будем не играть, а совсем наоборот. Это стало ясно во второй половине вечера, когда Путину стало скучно. Он решил сам себя веселить, стал играть с залом. Троллинг довольно высокого класса, когда он поддразнивал угрюмых западных гостей на сцене, – заметьте, не оппозицию в зале! Видно было, он чувствует себя в этой ситуации очень комфортно, она ему не навязана. Стилистика – смотрите, король играет, он вовсе не злой. Если будете тоже веселыми парнями и примете правила, будем играть вместе. Это совсем не страшно, начинаем играть вместе, а правила выяснятся потом.

– А Володин?

– Володин еще сильней подчеркивал исключительность оппозиционеров, почти все, что он говорил, было обращено к ним: «Володя», «Илья», «Гена»... Он с ними разговаривал, как со своими старыми друзьями.

– Это такая хитрость?

– Нет, это апробирование новой тактики в отношении побежденных – в расчете на новую стабильность. Некоторые допущены к игре, из тех, кого раньше не допускали. Если это сработает и они сумеют донести сигнал в свою среду, а среда это примет, возникает новая черта оседлости для оппозиции. Одновременно над наглеющими губернаторами подвешена угроза. Недаром же их посадили на форуме на сцене рядом с Ройзманом, от которого Куйвашева корчило.

Сергей Иванов выступал в соответствии со статусом. Шойгу с мрачным буддистским изяществом говорил, что хотел. Им задавали смешные вопросы о президентских амбициях. Будто бы кто-то может сказать «Да, я собираюсь» при действующем президенте. Каждый отшучивался в соответствии со своим чувством юмора. Пресса это теперь всерьез обсуждает.

– То, как Володин обращался с оппозицией, – не было прямым приглашением приходить на Старую площадь?

– Это не было общением с оппозицией. Володин говорил с ними как с конкретными физическими лицами. Это не могло распространяться на других, было подчеркнуто, что это не может распространяться на всех или на других. Явным образом подчеркнуто, что это не распространяется на реально сильные фигуры, на таких как Урлашов или Навальный. Володин троллил Рыжкова за то, что тот не остался в Барнауле, а Гудков не выбрал себе цель помельче, типа Фрязино или Люберцев. Конечно, нельзя это называть диалогом с оппозицией. Не признавалось существование проблем из повестки дня оппозиции. Поэтому я не вижу, как можно вокруг этого построить диалог. Но думаю, оппозиция должна использовать даже мелкие шансы для действия. Во всяком случае, добиться амнистии для фигурантов «болотного дела». Раз уж играть, так хоть выиграть кому-то свободу.

– То есть есть смысл обсуждать не какие-то важные широкие политические вопросы, а конкретные дела?

– Свою повестку власть требует принимать по умолчанию. Например – демократизация, которая якобы уже идет. Вы же хотели реформы? Мы проводим политическую реформу. Политических партий вам мало? Создавайте еще. Выборы губернаторов? Лучше потренируйтесь на мэрах, но отчего нет. Муниципальный фильтр? Можно поторговаться. Часть людей в аппарате считает, что фильтр глупость и не работает. Итак, речь идет о туманном коридоре возможностей. Может быть, очень узком, наверняка очень узком. Но публичном.

– Что в этот коридор входит?

– В принципе, я думаю, предельная форма возможного для оппозиции – это губернаторство. Максимальная цель – какой-то регион один, неважный. А еще лучше просто город, муниципальный уровень. Лучше мэр, чем губернатор. Насчет Госдумы еще есть время, как говорится. И курс еще не определен, кто туда будет входить. Я думаю, сперва власть будет проверять, кому из стариков туда входить. Может быть, компартия вообще сдуется, обкусанная спойлерами. И конечно, финансовую подпись первого лица никому не отдадут, ведь у Ройзмана пост без подписи, и он – исключение. Издержка запуска нового курса – второго Ройзмана мы не увидим.

Итак, узкий коридор, зато с железобетонными стенами, даже более прочными, чем раньше. Правая стена – государственные СМИ, левая – Следственный комитет. В СМИ для оппозиции – режим разовых приглашений. Будут приглашать тех или иных оппозиционеров в те или иные передачи, не делая из них новость. СМИ будут индоктринированы в невероятной степени невероятной фантасмагорией исламо-православного патриотизма. Для либеральной лексики тут просто не будет места, ведь либеральный дискурс предполагает универсализм. Характерно, что Путин называл, перечисляя допущенных в игру, после загадочных «неославян», в самом конце – «так называемых либералов». Зверушки есть такие у нас в Евразии.
{type: "mini", pageUrl:'http://slon.ru/russia/pavlovskiy_zdes_triumf_putina_a_v_triumfe_vazhno_shestvie_pobezhdennykh-994435.xhtml', pageDescription: 'Slon поговорил с Глебом Павловским о том, что Путин сказал на Валдае, почему туда не позвали Навального и чего ждать дальше от Кремля оппозиции и чиновникам', text: 'Slon поговорил с Глебом Павловским о том, что Путин сказал на Валдае, почему туда не позвали Навального и чего ждать дальше от Кремля оппозиции и чиновникам', pageImage: 'http://slon.ru/images3/6/900000/632/994435.jpg?1379704037'}); },1200)

http://slon.ru/russia/pavlovskiy_zdes_triumf_putina_a_v_triumfe_vazhno_shestvie_pobezhdennykh-994435.xhtml