– Президентские кампании 1996-го и 2000 годов это пример успешных «операций» Березовского. А что относится к очевидным поражениям?

– Березовский, как оказалось, мог побеждать только тогда, когда вектор его действий совпадал с вектором движения власти или по крайней мере этой власти не противостоял. Он смог подтолкнуть остановившийся президентский локомотив в 1996 году; он переиграл Примакова – Лужкова на парламентских выборах 1999 года. Затем Путин стал президентом уже по инерции – после новогодней отставки Ельцина против и. о. президента играть на российском политическом поле было сложно. Теперь Березовский искренне считал, что он обладает сверхъестественным талантом в деле организации президентских выборов. Но оказалось, что как независимый игрок Березовский бессилен. Он поучаствовал в Оранжевой революции на Украине. И хотя революция победила, Ющенко стал президентом, а Тимошенко – премьер-министром, для Березовского эти победы оказались выброшенными на ветер деньгами, так как самого Березовского победители на Украину не впустили, считая, что это то же самое, как пустить козу в огород.

Тогда Борис заставил своего партнера по бизнесу Бадри Патаркацишвили выставиться на президентских выборах в Грузии против Саакашвили. Неискушенный в политике Бадри, разумеется, проиграл. Поражением Бадри в Грузии Березовский был очень огорчен, говорил мне, что дня три после проигрыша пребывал в депрессии – так хотелось ему получить новую песочницу для игры. Борис считал, что выборы провалил Бадри. А Бадри больше всего на свете хотел спокойно жить хоть в Грузии, хоть за границей, пить дорогое вино и наслаждаться жизнью. И не хотел участвовать в этой ненужной и непонятной ему политической борьбе.

В эту спокойную жизнь вторгся Борис. «Ты уверен, что Бадри хочет быть президентом? – спросил я его, прекрасно понимая, что Бадри президентом быть не хочет. «А куда он денется? Будет президентом!» – ответил Борис, мечтавший после провала на Украине о новой площадке для собственных игр.

– А бизнесом он занимался?

– Бизнес Бориса вообще не интересовал. Когда-то он осуществил блистательный проект – создал ЛогоВАЗ, получил монополию на продажу машин АвтоВАЗа, организовал серьезный бизнес по обслуживанию и продаже российских и иностранных машин. Всё остальное к бизнесу в буквальном смысле отношения уже не имело. «Аэрофлот», приобретенный Березовским, создал одни проблемы, так как эта фирма использовалась советским правительством для финансирования и прикрытия деятельности КГБ и советской разведки за границей. Поэтому, когда менеджеры Березовского во главе с Глушковым попытались поставить под свой контроль и деньги, и кадры этой компании, они – не сразу это поняв – вошли в серьезнейший конфликт с российскими спецслужбами. И именно это было первопричиной открытой кампании против Березовского и «Аэрофлота», начатой правоохранительными органами. Спецслужбы пытались отнять у Березовского именно «Аэрофлот». Деньги никого на самом деле не интересовали. Интересовало вторжение Березовского в сферы деятельности КГБ-ГРУ. Сегодня «Аэрофлот» снова под контролем российских спецслужб и выполняет привычные функции.

Сибнефть бизнесом Березовского никогда не была. Абрамович с самого начала жестко настоял на том, чтобы Березовский никакого отношения к управлению компанией не имел, лишь получал дивиденды. Отчетности от Абрамовича Березовский тоже никогда не требовал. Просто жил как при коммунизме, получая от Абрамовича деньги, и горя не знал. Деловой деятельностью занимался партнер Березовского Бадри, с которым у Бориса всё было поровну. Борис даже приблизительно не знал, чем именно «поровну» они владеют.

– Вы сейчас утрируете, конечно?

– Да нет, нисколько. Борис жил как в песенке Окуджавы: «Каждый сам ему приносит и спасибо говорит», причем Березовский не всегда понимал, кто ему приносил, сколько именно и за что. Этим уже занимался Бадри. Однажды Борис мне позвонил со следующей просьбой: «Не мог бы ты мне составить справку: чем я владею». Я просто рот открыл. «Ты хочешь сказать, что не знаешь, чем владеешь?» Он ответил: «На самом деле не имею об этом вообще никакого представления. Я знаю об этом очень приблизительно, не конкретно. А мне нужно конкретно».

Кажется, это было перед началом его судебного дела против Абрамовича. Мне тогда показалось, что это ну уж никак невозможно. При всей невовлеченности и неорганизованности Бориса, при всем его витании в облаках, трудно было представить, что он не знает, чем владеет. Но прошло время, и я понял, что это именно так. Я понял это после того, как оказалось, что со смертью Бадри Борис потерял всё, вообще всё, так как это всё было записано на Бадри (а Бадри умер без завещания, т. е. всё досталось жене Инне). Я понял это после того, как оказалось, что Борис «забыл» развестись со своей второй женой и жениться на Лене. И, когда я с естественной человеческой наивностью задал ему вопрос: «Ну как же такое могло случиться?» – он ответил: «Поверь, не было времени, абсолютно не доходили руки в эти мелочи вдаваться. Я просто не думал об этом...»

Он действительно об этом не думал. Ни о том, что весь бизнес записан на Бадри и в случае его смерти всё достанется Инне; ни о том, что он не развелся со второй женой, соответственно – не женат на Лене (от которой у него двое детей), и на что Лена и дети будут жить, мало ли что – никому не было известно. Ни о чем об этом Борис не думал. Он жил не просто сегодняшним днем. Он жил сегодняшним часом, минутой, секундой. Он был абсолютным эгоистом, т. е. человеком, который думает только и исключительно о себе, причем на уровне ежесекундных чувств и ощущений. И если бы можно было ввести эталон эгоиста, им бы стал Борис Абрамович Березовский.

– В жизни он был барином или демократом?

– Березовский был либералом, но не был демократом. К народу он относился как к быдлу. Здесь я должен сделать две оговорки. Первая, что большинство российской политической элиты считает народ быдлом. Демократов в настоящем смысле слова в России очень мало. Вторая, что Борис никогда не говорил мне: «Я считаю народ быдлом». Думаю даже, что он говорил что-то прямо противоположное. Но мои наблюдения приводили меня к иным выводам. «Вот смотри, – рассказывал Борис. – Летит Путин куда-то там. Его уже ждут, почетный караул выстроен. Я прилетаю на своем самолете на полчаса раньше, на тот же аэродром. Спускаюсь по трапу. Иду вдоль караула. Караул отдает мне честь. Знаешь почему? Потому что я – Березовский!» Должность такая у него была: Березовский. И в сознании людей это была очень высокая должность – даже почетный караул честь отдавал.

При этом в личном общении Борис был демократичен. Я помню, как во время полетов по странам СНГ в феврале-марте 1999 года на обеде в Душанбе, кажется, он предложил таджикской охране и обслуге сеть с нами за стол и присоединиться к нашему обеду. Те отказались, разумеется. Тем не менее Борис предложил им сесть за наш стол: ему было некомфортно, что мы сидим и едим, а они стоят по стойке смирно в углах комнаты.

Я вообще считаю, что о человеке можно многое понять по тому, как он разговаривает с официантом в ресторане. Есть люди, для которых нахамить официанту в ресторане – неотъемлемая часть обеда. Борис хамом не был. Со своими сотрудниками в целом был вежлив, приветлив, но не всегда. Иногда, когда его что-то раздражало, мог и наорать. Я думаю, что к этому все довольно быстро привыкали. У меня лично с Борисом было бесчисленное количество больших и маленьких конфликтов. Состояние, когда я считал, что наши отношения закончены, было почти перманентным.

– А бывали случаи, когда он признавал ошибку и извинялся?

– В истории наших отношений он часто бывал не прав, и да, были случаи, когда он извинялся. Однажды, в очень критической ситуации в Грузии – то есть я был в Грузии, а Борис – в Лондоне, когда я наотрез отказался сделать то, на чем настаивал Борис, он впервые достаточно резко наорал на меня. При этом что-то у него тут же щелкнуло, он вдруг на полуслове прервался и сказал: «Юра, извини меня, пожалуйста, я абсолютно не прав, я не имел этого в виду, извини, я не имел права такое тебе говорить»... Больше мы никогда об этом не вспоминали.

– Что случилось с двумя замками под Ниццей? Они все еще ему принадлежат? Писали во французской прессе, что их арестовывали, вывозили картины…

– Я был только на одной вилле во Франции (про вторую я ничего не знаю). Там, в частности, праздновалось 55-летие Бориса. У меня с этого юбилея даже меню сохранилось. Знаете, у олигархов сложная система владения недвижимостью. У всех олигархов. И отнять нельзя, потому что формально – не твое. И доказать нельзя, что твое, – когда требуется. Официально невозможно было доказать, что у Березовского есть собственность. Вилла записана была на офшорную компанию, причем первой компанией владела, я думаю, вторая компания. Второй – третья. И так далее. Следы очень сильно запутывались. В конце этой цепочки очередная компания сдавала виллу в аренду, и Березовский там жил, причем французы, даже под давление российской генпрокуратуры, не в состоянии были доказать, что вилла куплена на незаконным путем нажитые деньги. Я помню какой-то разговор с Леной по поводу этой виллы, когда она сказала, что проблемы с нею никогда не закончатся.

– Олигарх любил роскошь?

– Борис был равнодушен к роскоши. Он, конечно, покупал дорогую недвижимость, самолет, яхту. Но это был стандартный джентльменский набор олигархов. Борис тут не сильно отличался – он просто был более на виду и под пристальным вниманием телекамер и правоохранительных органов. Но если Бадри, купив особняк, обустраивал его по своему вкусу, как восточный дворец, со скульптурами и сервизами, Березовского все это не волновало. Со дня покупки ничего не менялось. Стояла старая мебель, на полках были книги прежних владельцев.

– Предметы искусства Березовский собирал?

– Собирал, но не так, как собирают русские олигархи, выставка картин которых была недавно открыта в Москве. Сам я там не был – я в Москву не летаю – но мне рассказывали, что неплохую коллекцию собрал Петр Авен. По-моему, у Бориса было плохо со вкусом, и в искусстве он не разбирался. Конечно, в гостиной висел Шагал и еще что-то вполне известное. Но это было, скорее, для галочки. Я как-то спросил у Лены, что бы именно она хотела видеть на стенах своего дома. Она ответила: «Ван Гога, например». Но Ван Гога у Березовского не было. Ренуар был.

– Любил ли он Елену? Любила ли его она? Вообще, насколько Березовского любили? И если любили – за деньги или бескорыстно?

– Борис Елену, вне сомнений, любил, очень любил. При этом он считал, что ему можно всё, а ей – ничего. И она его любила и ревновала. Мне вообще было удивительно наблюдать этот странный союз. Я не знал, разумеется, что Борис не женат на Лене, и удивлялся, что она не подает на развод. При тех отношениях, которые были, жизнь ее с Борисом была бессмысленна и бесперспективна. Но это я говорю как историк, т. е. заглядывая на несколько лет вперед.

Были люди, которые любили его бескорыстно. Мама, например. Я уверен, что первая жена Березовского любила его безотносительно отсутствия или наличия денег. А дальше – дальше трудно судить, потому что деньги уже стали фактором, и отделить Бориса от денег и провести чистый эксперимент было невозможно. Конечно, были люди, которые Бориса любили искренне, не из-за денег и не за деньги, например Юлий Дубов.

– В ваших глазах, Березовский – злой или добрый гений?

– Прежде всего, Березовский не гений. После статей Хинштейна или публикаций Никиты Чекулина (старшего) можно подумать, что Березовский – злой гений. Но это мнение служащих в ФСБ авторов. Про Хинштейна я уже рассказал. Про Чекулина тоже есть что рассказать, поскольку и он агент ФСБ, о чем свидетельствует его собственноручное заявление на эту тему, данное им в Лондоне под присягой и заверенное британским нотариусом.

В Березовском было намного больше искреннего, человеческого и наивного, чем кажется по газетным публикациям. Если бы Березовский был таким, как его представляют, он был бы в Кремле, при деньгах, как Абрамович, Авен, Фридман и десятки других олигархов, у которых в жизни сложилось всё хорошо. Описывая личность Бориса, нельзя мыслить штампами и мерить его общечеловеческими стандартами: хороший был Березовский человек или плохой? Ну, давайте решим, что плохой. И что нам от этого станет про него что-то яснее? Не станет.

Березовский был абсолютно аморален. Я об этом пишу даже не в осуждающем смысле, а для констатации физиологической особенности типа личности. Если бы можно было измерять человеческую аморальность и понадобилось бы ввести единицу аморальности, она называлась бы «один бер», и я сильно сомневаюсь, что нашлось бы много людей, которые бы дотягивали до единицы. Для Березовского само понятие морали отсутствовало. Он просто не знал и не понимал, что это такое, что должен и может испытывать человек, совершивший аморальный поступок. Соответственно, в связи с отсутствием у Бориса морали у него не возникало необходимости делить людей на плохих и хороших.

Березовский искренне не понимал, что такое предательство или верность, честность или обман. Он родился с генетическим дефектом: у него были атрофированы определенные чувства. Абсолютно всё в своей жизни он измерял в «кайфах», а всё, что делал – это ловил кайф. Выпить бутылку вина «Шато Латур» – 1 кайф; пролететь на самолете из Лондона в Израиль – 10 кайфов. Пролететь на том же самолете по тому же маршруту, но вылететь поздно ночью и прилететь рано утром – так, чтобы всем провожающим, сопровождающим, встречающим и организаторам перелета было максимально неудобно и чтоб все ночь не спали, – это уже 15 кайфов. А 5 кайфов просто так на дороге не валяются. Провести ночь с девушкой – 50 кайфов. Поставить своего президента – 200 кайфов. Снять президента... До этого, правда, не дошло, но это тянуло бы кайфов на пятьсот, а то и на тысячу.