Они могли сэкономить и не умирать
Вчера с места крушения вертолета Ми-171 были вывезены тела семерых погибших
Их доставили в Горно-Алтайск. Трое уцелевших в катастрофе находятся сейчас в отделении реанимации Барнаульской городской больницы № 1. Состояние Николая Капранова и Бориса Белинского оценивается медиками как "тяжелое, но стабильное". О травмах, которые получили эти пациенты, врачи не распространяются, но прогноз дают положительный. В больницу попал и вице-премьер Республики Алтай Анатолий Банных: у него переломы ребер, ушибы и обморожение. Но и его состояние не внушает опасений.
Сергей Тепляков Республика Алтай
Еще один уцелевший, 26-летний второй пилот вертолета Максим Колбин, был вчера в больнице села Кош-Агач.
-- Мы упали примерно в 13.20. Это было внезапно: будто кто-то вырвал из-под меня кресло, -- рассказал Максим Колбин "Известиям". -- Один двигатель отключился. Высота была минимальной, сманеврировать не удалось, мы рухнули камнем секунды за две. Будь высота побольше, может, смогли бы вытянуть вторым двигателем, а так... Машина покатилась по склону. Перед ударом все заорали, а потом людей начало выбрасывать из машины через двери и окна. Мы перевернулись раза три. Я не помню, как удалось удержаться внутри. Чудом не вылетел...
Максим очнулся внутри вертолета, который лежал на боку. Встал, сделал несколько шагов. Понял, что живой. Говорит, что эмоций -- ни радости, ни слез -- не было. К счастью, не загорелось топливо -- оставшиеся полторы тонны керосина вылились на склон. Вместе с Анатолием Банных Колбин осмотрели других. Раненых сначала было трое. Их перетащили в одно место, сделали из брезента палатку. Один раненый через два часа умер.
-- Мы нашли чей-то спутниковый телефон, но пин-код не знали и позвонить никуда не смогли, -- говорит Максим. -- Через день нашли и рацию на склоне, но она была разбита.
От мороза и ветра уцелевшие спасались в палатке, где жгли жиденький костер -- дров было в обрез, всего два мешка, взятых для шашлыков. Дрова экономили -- на горе взять их негде, там даже карликовые березки не растут. Чтобы согреться, сняли одежду с мертвецов. По ночам почти не спали.
-- Я отрубался иногда на 10--15 минут, -- говорит Максим. -- Разговаривали обо всем помаленьку. Думали-гадали -- найдут ли нас? Старались экономить силы, чтобы протянуть подольше. Но когда слышали авиацию, забирались на верх горы, махали. Но нас не видели. Мысли были -- лишь бы нас нашли. Но на третий день мы спасателей уже не ждали. Думали, что наш район прочесали и больше сюда никто не заглянет.
Утром 11 января Колбин нашел на склоне бинокль. Начали оглядываться и увидели вдалеке избушку. Дрова и продукты были на исходе, так что надо было воспользоваться этим минимальным шансом -- в избушке могли быть хотя бы продукты. Колбин два часа шел к избушке. Это оказался летний домик чабанов, пустой во всех смыслах. О том, каким было разочарование, Максим не говорит.
-- Я решил идти дальше. Побрел вдоль реки. Через полчаса увидел людей на снегоходе... -- рассказывает Колбин. -- Закричал, начал махать руками. Думаю: "Спасся! Слава Богу". После этого как в Него не верить?
"