anticompromat aka Abbot [entries|archive|friends|userinfo]
anticompromat

[ userinfo | ljr userinfo ]
[ archive | journal archive ]

Роман Арбитман: "Лимонов вбил еще один гвоздь в гроб своей литературной репутации" [Dec. 6th, 2013|01:20 am]
[Tags|, , ]

Известный писатель-бузотер Эдуард Лимонов вбил еще один гвоздь в гроб своей литературной репутации.

Номер: 


Профиль 838

В предисловии к сборнику рассказов о своей жизни Эдуард Лимонов весел, бодр и понур одновременно. Это объяснимо: было время, когда власть считала пожилого эпатажника бунтовщиком хуже Пугачева и даже украсила литературную биографию автора романа «Это я — Эдичка» тюремной виньеткой. Таким образом наш герой оказался в компании Сервантеса, Достоевского, Уайльда, О. Генри и прочих писателей-сидельцев. Но вскоре, однако, на политическом олимпе смекнули, что ненароком перепутали жанры, что тут не драма, а скорее оперетта пополам с клоунадой. Седобородого хулигана выпустили и дали указание органам впредь не слишком мариновать дедулю в автозаках.

Что дальше? Писатель мог вернуться к ремеслу портного и шить элите дерзкие авторские брючата с лейблом-лимонкой. Или можно было уйти на ставку в кремлевский агитпроп и упаковывать в колкие газетные колонки ревность полинявшего мачо к более свежим ньюсмейкерам. А еще можно было послать к черту хитрого биографа-француза и написать о себе самом книжку для «ЖЗЛ»...

Однако, судя по всему, Лимонов выбрал вариант нестандартный. Раз уж граф Монте-Кристо усох до размеров Неуловимого Джо, надо подыскать и мишени поближе — на расстоянии плевка. Проще всего отыграться на критиках, но не тех, кто бранит, а тех, кто превозносит, твердя о твоем высоком художественном даре «живого русского классика». Ну разве не прикольно выставить глупцами тех, кто чистосердечно сравнивает тебя с Александром Сергеевичем и Львом Николаевичем?
Какие уж там, прости господи, Пушкин или Толстой! Сто и один текст нового лимоновского сборника уступают даже тысяче и одной сказке Шахерезады, причем буквально во всем: в стройности, цельности, логике и фантазии. По десяти книжным разделам без особого прилежания расфасованы обрывки и клочки, сочиненные для столичного глянца. Образ повествователя повсюду статичен — эдакий гибрид Хлестакова, Че Гевары и чудища Франкенштейна: «Я старше и тоньше всех», «человек с моим опытом имеет право на такое заявление», «перед дверью — очередь с букетами, но меня проводят вне очереди», «при моем вступлении в зал все встрепенулись» и т. п.

Во всех разделах книги бросаются в глаза многочисленные самоповторы, которые никто не удосужился выполоть. Дважды, к примеру, рассказана история алтайца Лехи и его драчливой кобылы, дважды описано путешествие в Венецию с чужим паспортом, дважды повествуется о намерениях Павла I завоевать Индию и дважды мы прочтем о том, как за день до случайной встречи с Романом Полански рассказчику врезали трубой по башке. Глубокая мысль о том, что «Гитлер был последним немецким романтиком», тоже повторяется два раза — в середине и в конце. А то вдруг мы забудем, что вождь Третьего рейха не просто убийца, а человек, состоявший в духовном родстве с Гегелем, Шиллером, Гофманом и прочими приличными гражданами?
В книге преобладает минималистическая стилистика букваря («Павел идет на разведку. За ним следуют охранники». «На нем были темные очки. Четыре офицера были из Москвы. На всех были вязаные шапочки», «Поезд катит. Вагон плацкартный. Степь синяя»). Однако чуть ли не в каждом рассказе можно найти фразы, словно написанные на иностранном языке и затем переведенные на русский с помощью компьютера: «Мы насчитываем в восемь километров длину каравана встречных автомобилей», «сменил в своей жизни множество целых коллективов соседей по жизни», «везомые баржей дрова имеют белую кору», «образовался густой трагизм от этого свидания», «вспыхнул глазами в Игоря» и пр.

Временами текст и вовсе превращается в ребус. «Мы стали жить вместе. Ей было шестнадцать, и она училась еще в школе. В ноябре 1998 года Министерство юстиции не зарегистрировало нас как политическую партию». На этом месте мучительно размышляешь, зачем героям регистрировать отношения не в загсе, а в Минюсте, пока не понимаешь, что последнее предложение не о браке, а уже о партии нацболов. «Недавно меня предал Голубович — выступил в составе антипартийной группы против меня». Ага, ну теперь-то ясно. Это все козни «и-примкнувшего-к-ним-Шепилова»...

Уфф! Пять сотен книжных страниц одолеваешь, как полосу препятствий. Кажется, до сих пор ни один критик не рискнул окончательно разделаться с мифом о крупном таланте писателя Лимонова. Так что никто не мешает самому писателю Лимонову эффектно наверстать упущенное и назло ценителям совершить эстетическое харакири. Что ж, если такая литературная провокация и была сверхзадачей книги, то Эдуард Вениаминович справился блестяще. А редактору Елене Шубиной — отдельное спасибо.


http://www.profile.ru/article/starik-savenko-78012
LinkLeave a comment

Лимонов и Кашин [May. 15th, 2013|12:49 am]
[Tags|, ]

Кашин обращается к Лимонову (нашел в Фейсбуке у Алексея Касьяна):
http://svpressa.ru/society/article/67880/

не знаю, насколько Кашин близок к истине относительно мотивов перехода Лимонова из оппозиции на сторону Кремля (рискну предположить, что главные все-таки - неудовлетворенное самолюбие и зависть к новым вождям протеста, к Навальному в частности), но собственные мотивы аналогичного предательства в середине нулевых цепная сарделька Кашин (http://www.anticompromat.org/kashin/kashbio.html) очевидно приукрашивает: сам он совершает свои перебежки вульгарно за бабки).
http://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=635187486508617&id=100000521145928

upd:
Маша Баронова тоже примечательна:
http://svpressa.ru/blogs/article/67962/
(и ответ ей нацбола Павла Жеребина:
http://svpressa.ru/blogs/article/68031/)
Link2 comments|Leave a comment

Роман Арбиман прочитал книгу Эммануэля Каррера об Эдуарде Лимонове [Jan. 19th, 2013|09:52 pm]
[Tags|, ]

Малыш и капсюль


В целом жизнь Каррера «протекала спокойно и была небогата приключениями»
Автор: Роман Арбитман

Эммануэль Каррер. Лимонов. Роман. —  М.: Ад Маргинем Пресс, 2013. — 464 с.
Номер: 


Тихоня-интеллектуал понаблюдал за человеком-с-пропеллером и выпустил том своих наблюдений.

«Биографию мою купили издатели в Соединенных Штатах, в Германии, в Италии, Испании и многих других… Этот успех может быть круче Нобелевской премии, — по-детски радуется в «Живом журнале» Эдуард Лимонов, — уже шесть месяцев как бестселлер, продали свыше 300 тыс. экземпляров». Невинная похвальба замешана на одной неточности: главным героем книги французского писателя Эммануэля Каррера «Лимонов» является, конечно же, французский писатель Эммануэль Каррер.

Автор начинает с биографической справки о себе и экскурса в настоящее («Мой отец — высокопоставленный чиновник, мать — известный ученый-историк, я пишу книги и сценарии, а моя жена — журналистка»), чтобы затем представить свое обстоятельное жизнеописание в хронологическом порядке. Верный традициям Руссо и Мюссе, повествователь соблюдает канон романа воспитания: детство, юность, первые увлечения и разочарования. «Я мечтал охотиться на диких зверей, путешествовать, ходить в плаванье», «сначала я был весьма послушным ребенком, а потом чересчур начитанным подростком», «я сочинял научно-фантастические рассказы, писал статьи о кино, что давало возможность водить девочек на закрытые просмотры», «я учился в лицее Жансон-де-Сайи, а потом в Институте политологии» и «предавался любви с простодушной и смешливой девушкой, которая бродила целыми днями голышом».

Нельзя сказать, что история повествователя совсем была лишена экзотики: в Восточной Яве он «преподавал французский язык дамам из высшего китайского общества», на Бали «голый до пояса... покуривал сигарету с травкой», затем неудачно занялся бизнесом и «был вынужден вернуться в Париж — в одиночестве, несчастный, с рукописью своего первого романа». Почти год писал книгу о кинокумире Вернере Херцоге, столкнулся с оскорбительным пренебрежением мэтра и надолго завязал с кинокритикой. Потом в Москве «ухаживал за девушкой, у которой был телохранитель», и гордился тем, что научился готовить русское блюдо «гречневая каша». Но в целом жизнь Каррера «протекала спокойно и была небогата приключениями». Не хватало какой-то изюминки. Классический Мюссе без примеси Леблана, Дюма, Жиля де Реца и Боба Денара, пожалуй, пресноват. 300 тыс. штук книги Каррера о Каррере не продашь.

Делать нечего: ради литературного драйва француз готов потесниться, поделив роль протагониста с более выигрышным — с точки зрения сюжета — персонажем. Так в повествование вламывается, как танк, Эдуард Савенко, ставший Лимоновым. Человек, названный родителями в честь автора «Смерти пионерки» и выбравший себе псевдоним — намек на «язвительную и необузданную натуру».

Это он — Эдичка. Русский поэт, который любит рослых негров на помойке в Нью-Йорке. Варвар с «плоским животом», способный «выпить литр водки за час». Ходячая взрывчатка. Взрослый пацан, радующийся возможности пострелять из пулемета. Человек, который в молодости был похож «на загулявшего матроса и на рок-звезду», в зрелые годы — на десантника, а в старости — «на главаря банды», на террориста Карлоса, на д’Артаньяна из второго тома трилогии о мушкетерах, а также «на большевика-комиссара, в особенности на Троцкого». Существо с «мощной и притягательной энергетикой, ощутимой даже на расстоянии». Отвязный приятель военных преступников. Отважный революционер, издающий газету с названием осколочной гранаты. Неутомимый секс-партнер графини, актрисы и нескольких школьниц. Легендарный политзэк, который в тюрьме «сумел написать семь или восемь книг» и для сокамерников «был не просто суперавторитетом, а почти святым. В день, когда он выходил на свободу, охранники и заключенные вырывали друг у друга вещи, чтобы помочь ему их нести...»

Таким образом, расклад ясен: нашему читателю эта иерархия персонажей знакома с детства по трилогии Астрид Линдгрен о Малыше и Карлсоне. Пока первый в тандеме, правильный тихоня, изнывает от скуки (потолок его притязаний — собака), второй, влетая к нему в окно и громко жужжа пропеллером, воплощает затаенные комплексы Малыша. Карлсон живет в пентхаусе, украшает стену черным силуэтом одинокого петушка, жрет варенье банками, ворует вставную челюсть у буржуазного дяди Юлиуса, крутит романы то с фрекен Бок, то с Пеппи Длинныйчулок и превращает ворюг Филле и Рулле в соратников по борьбе со шведским авторитаризмом. Понятно, что вдохновляет автора не столько реальный Лимонов (который, замечает француз, «начинал вызывать у меня отвращение»), сколько Лимонов-метафора — летучее, жутко симпатичное привидение с мотором.

«Какая жизнь! И какая энергия!» — мечтательно вздохнет Малыш Каррер. Но, потусовавшись с персонажем, он вернется обратно в свой мир, не желая «романтизировать безумие». Ведь автора не покидает «ощущение, что у Эдуарда едет крыша». Ну а без крыши любой Карлсон — просто бомж. 
LinkLeave a comment

Лимоныч против Быкова, Окуджавы, Пастернака и разрешенной оппозиции [Dec. 7th, 2012|04:11 am]
[Tags|, ]


Мы
продолжаем публикацию «лимонок» от известного писателя. Все пострадавшие при взрыве имеют возможность ответить автору в той тональности, в какой захотят, на нашем сайте. Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
Свободная пресса
6 декабря 2012 года 12:36

Эдуард ЛИМОНОВ

Ваш Дима
Лимонка в Быкова


В день, когда умер Борис Стругацкий, Дмитрий Быков кокетливо заявил: «Как без него жить, я не представляю!».

И, конечно же, это перебор в пошлости.

«Дима» давно меня раздражает.

Это тот нередкий банальный случай, когда из долго подававшего надежды гадкого утенка, в конце концов, получился гадкий селезень.

Проезжаться по поводу его замечательной знойной комплекции я не стану, поскольку комплекцию не выбирают. А вот по поводу его духовной, сущностной, если можно так выразиться «округлости» вынужден.

Во Франции (знаю, потому что я там жил долго, судьба забросила) есть такая широко распространенная категория людей: bien-pensantes, то есть правильно думающиее, они же политкорректные. Это та же категория населения, кто у нас определяются самоназванием «приличные люди». Те, кто за все хорошее, против всего плохого. Аккуратно следующие коллективным предрассудкам своего времени.

Bien-pensant - друг животных и национальных меньшинств, он, упаси Боже, не расист, он не назовет негра негром, но назовет афроамериканцем, он защитник секс-меньшинств, он противник «кровавых диктаторов» по версии Соединенных Штатов, он за прогресс и против регресса, за Запад против Востока...Он – яростный противник прошлого человечества, поскольку там сплошь и рядом одни герои, а герои – это не подарок, большинство героев человечества были убийцами с оружием в руках, а то и насильниками, педофилами, кровосмесителями и фаллократами. Он и жнец и швец и на дуде игрец, как определяет таких народная мудрость. На все руки мастер.

Быков такой хороший, такой правильный, такой современный, такой вездесущий, такой посредственный, такой банальный, что противно. Дмитрий Львович и учитель, и романист, и лектор, и пропагандист, и поэт с легким пером. Короче говоря, он как дама приятная во всех отношениях, только не дама. За словом в карман не лезет, премии получает изобильно, на всех радио его голос нас поучает, и ни грамма трагедии в жизни...

(Он стал вызывать неприязнь не у одного меня. Его старый товарищ по обществу «куртуазных маньеристов» Вадим Степанцов недавно посвятил ему язвительное стихотворение).

Я стал замечать, что он духовно «круглеет» несколько лет тому назад. В его публичных выступлениях назойливо зазвучали менторские ноты. Он проповедовал округлость. Он решил, что пора ему начать учить граждан РФ своей модной пошлости.

То, что он влился в безопасный, разрешенный властями протест и стал завсегдатаем Болотных и Сахарова, - закономерно. Следовательно, он не увидел в протесте риска для своей шкуры. Следовательно, так безопасно стало быть протестующим против режима, что даже такой вот круглый Быков осмелился стать оппозиционером.

Он годами наблюдал жизнь нацболов и порой высказывал им сочувствие, однако к такому опасному сопротивлению не примкнул. Еще чего, там же и помнут, а то и посадят.

И вот он дождался своей политики, без трагедии с одним позитивом только.

Он влился, когда протест неразрешенный, то есть истинный, уже был убит. Революция рассерженных горожан прожила короткие шесть дней с 4 декабря по 10 декабря 2011 года. И вот тогда на Болотную вышел Быков. Вместе с Полиной Дерипаска, с Ксенией Собчак, с Тиной Канделаки, Алексеем Кудриным и Артемием Троицким в костюме презерватива или в красных штанах, не суть важно, вышел карикатурой среди карикатур.

Не то чтобы Быков так уж важен, но он феномен, он - социальное явление. Быков – это и Парфенов, и Акунин, они все как китайские болванчики изготовлены буржуазной, вполне уродливой средой. Быков - это социальное явление, В нем многие протестующие с Болотной признают себя. Потому его популярность оказалась на выборах в КС почти равной популярности Навального.

Навального признает своим офисный планктон, он ведь занимается тем же, чем они занимаются в офисах: добывает документы с печатями, загоняет в компьютер, каталогизирует. Навальный - современный бухгалтер.

А Быков банальный деятель буржуазной культуры.

Ну, приглядитесь же... Его фрондерское зубоскальство в сериале «Гражданин – поэт» власти не опасно, оно потешает обывателя, такие знаете остренькие симпатичненькие фрондерские вирши.

Осип Эмильевич Мандельштам, самоубийственно и упрямо читавший своим знакомым стихотворение о хозяине Кремля – «кремлевском горце», подвергал себя страшной опасности и умер в лагере. Дима Быков поет свои веселые вирши, свои кукиши из кармана, и ни на него, ни на неприглядного артиста Ефремова власть даже не цыкнула. Быть фрондерами сегодня безопасно и прибыльно. Они ж денег заработали немало гастролями, эти куплетисты, Мандельштам заработал смерть.

В серии ЖЗЛ Дмитрий Львович испек две книги. Обе о псевдо-героях. О своих духовных отцах.

Одна называется «Пастернак». Борис Леонидович Пастернак, всю жизнь умудрявшийся получать дивиденды от советской власти, - пример одновременно и приспособленца, и труса. Оригинальный, но небольшой поэт. И бездарный прозаик, автор сентиментального романчика «Доктор Живаго», за который он получил от Запада Нобелевскую премию, но из трусости от нее отказался. Быкову Пастернак приглянулся своей хитрой жизнью приспособленца, ведь не выбрал же он написать о Варламе Шаламове? Трагедия его отталкивает.

Вторая книга Быкова в ЖЗЛ: «Булат Окуджава».

Фрондер, как и Быков. Умевший эксплуатировать советскую систему, даже фыркавший ей в нос. Пел свои сюсюкающие кухонные песенки под гитарку, писал для заработка неталантливые исторические романы. Скончавшийся также не храбро и неумно, как и жил. Это же надо каким быть искривленным, чтобы в 90-е годы уехать в изгнание во Францию, когда бурлит Россия. Это надо было быть нечувствительным к Истории и неумным одновременно.

И вот Дима стал лидером оппозиции. Само его участие в выборах в КС говорит о его тщеславии. Сидит теперь в Координационном Совете рядом с пошляками телеведущими и звездами интернета. Рядом со светскими шлюхами и игроком в покер. Исключительно веселая компания, ни одной трагедии на всех.

Все вместе они собираются решать судьбы оппозиции.

Они себя считают новым и современным классом. На самом деле они уродливая мутация части буржуазии в периферийной стране на окраине Европы. «Образовался новый класс», гордо вещают они, и Дмитрий Львович с ними.

Это вы-то новый класс?!

Светские шлюхи, проходимцы и второстепенные литераторы, как и игроки в покер, существовали в России в изобилии и в XIX, и в XX веке. Правда, мы не знаем исторического прецедента, чтобы такая группа выдавала себя за оппозицию. Личный состав модной светской вечеринки, это да.

Произошла комедия, возможная только в неопытной России, Эти актеры выдают себя за оппозицию, как гоголевский герой фальшивый ревизор выдавал себя в провинциальном городе за ревизора из столицы. Только в последнем акте выясняется, что подлинный ревизор на пороге. Следует немая сцена.

Дмитрий Львович, выступи, скажи: «Я не ревизор. Я большой и нелепый парень, умеющий произносить благоглупости. Простите меня, это был обман, Я буду впредь знать свое место, сидеть и острить на радио, хохотать...».

Так ведь не скажет. Он же уже взрослый, уродливо сформировавшийся человек.


http://svpressa.ru/society/article/61648/
Link6 comments|Leave a comment

хромой ворон не хочет гулять с зелеными попугайчиками [May. 10th, 2012|04:47 pm]
[Tags|]

Лимонов отклонил приглашение Дмитрия Быкова.
http://limonov-eduard.livejournal.com/213746.html

и у Лимонова своя правда, и у Быкова с Акуниным своя.
нет правды за теми комментаторами, которые поносят ту или иную сторону
LinkLeave a comment

кто придет и кто не придет [Oct. 7th, 2009|01:20 am]
[Tags|, ]

Вадим Нестеров, Светлана Бочарова, gazeta.ru

Встреча Владимира Владимировича Путина с писателями, еще не начавшись, уже стала скандальной – несколько приглашенных не захотели общаться с премьером.

Кашу заварил Эдуард Лимонов, написавший у себя в блоге: «Сегодня, 6 октября, премьер Путин встречается с российскими писателями. Кто явится к нему на встречу, мне неизвестно. Зато известно, кто не явится. Дмитрий Быков сообщил мне вчера, что он не пойдет к Путину, отклонил предложение о встрече, и что не пойдет к Путину Захар Прилепин. Отказалась, по словам Быкова, встречаться с премьером и Людмила Улицкая…»

Сообщение Эдуарда Вениаминовича немедленно спровоцировало звучный резонанс. Во-первых, что это за встреча такая, о которой никто ничего не знает – за исключением, вероятно, приглашенных? А во-вторых, что это за фрондерство у сеющих разумное, доброе, вечное прорезалось?

«Газета.Ru» попыталась прояснить ситуацию, связавшись с упомянутыми «отказниками».

Захар Прилепин сообщение Лимонова комментировать отказался, не пожелав даже подтвердить ни кремлевского приглашения, ни своего отказа: «Я никак не буду комментировать, скажу лишь, что с пониманием отношусь и к тем, кто отказался, и к тем, кто пошел, – на моем отношении к ним это никак не скажется».

Дмитрий Быков был куда словоохотливее. Для начала он уточнил, что Лимонов в своем постинге несколько ошибся – встреча и впрямь должна была состояться 6 октября, но ее в последний момент перенесли на 7-е. Уточнение принципиальное, потому как именно это и послужило причиной его отказа: «В этом нет никакой фронды, интеллигенция должна встречаться с властью, должна говорить с ней. Но дело в том, что 7 октября – это день рождения Владимира Владимировича Путина. Я готов встречаться с премьером, но не в режиме протокольного мероприятия.

Потому что там придется не говорить о чем-то важном, а поздравлять юбиляра, я не знаю, торт есть.
Read more... )

Несмотря на столь успокоительные заверения устроителей встречи, скандала, кажется, все равно не избежать. И дело не только в том, что литературная общественность в отсутствие громких событий ныне пребывает в положении скучающего Винни-Пуха, когда завтрак, то есть «Нацбест», давно прошел, а обед – «Букер» и «Большая книга» – еще и не думал начинаться.

Как только идея устроить встречу писателей с премьер-министром начала воплощаться в жизнь, скандала уже было не избежать. У каждого из «отказников», несомненно, были свои причины. Но был и еще один фактор, общий для всех. Чтобы его уяснить, стоит лишь вспомнить новейшую историю неформальных встреч сильных мира сего с писателями.

Владимир Путин, к примеру, встречался с писателями ровным счетом три раза. Нет, он, конечно, периодически общался с живыми классиками в индивидуальном, так сказать, порядке – с Солженицыным, Граниным и Распутиным у нас и Морисом Дрюоном и Пауло Коэльо – «у них».

А так, чтобы с целой группой людей, перебивающих душу в строчки, – трижды.

Первый раз – еще на заре своего громкого взлета. Еще до первого президентского срока, да что там – незадолго до объявления Ельциным имени своего преемника тогда еще премьер Путин посетил русский ПЕН-центр и пообщался с членами этой писательской организации. Встреча та, по отзывам присутствующих, Владимиру Владимировичу не очень понравилась – известные своими правозащитными идеалами писатели не только просили починить разваливающийся пенклубовский домик, но и поминали премьеру кагэбэшное прошлое, и вообще задавали неудобные вопросы. Поэтому традиция подобных встреч прервалась на много лет.

Лишь в марте 2005-го Владимир Путин и Жак Ширак встретились в Елисейском дворце с российскими писателями, приехавшими на книжную ярмарку в Париж (среди которых, бай зе вей, были не только Василий Аксенов, Александра Маринина, Виктор Ерофеев, Эдвард Радзинский, но и нынешний «отказник» Дмитрий Быков). Но и там – никаких задушевных бесед за чаем. Путин и Ширак сказали речи, Михаил Сеславинский подарил обоим книжки, Андрей Вознесенский подарил свою книгу Шираку. С тем и разошлись.

Вот и получается, что всех неформальных бесед – одна-единственная встреча в феврале 2007 года в «Ново-Огарево».

Та самая, где тогдашний президент Путин встречался с пятнадцатью молодыми прозаиками, поэтами и литературными критиками – вышеупомянутым Захаром Прилепиным в том числе. Отчетов об этой встрече тогда было множество – и официальных, и неофициальных, и репортажей в авторитетных изданиях, и пространных воспоминаний участников.

Никаких ощутимых последствий встреча та не имела – даже муссируемого журналистами «госзаказа» так и не случилось. Случилась лишь крайне негативная реакция той самой литературной общественности. Сказать, что коллеги приглашенных отнеслись к этому чаепитию в штыки – это ничего не сказать. Достаточно лишь вспомнить статью Яна Шенкмана «Новые Огаревы», которая начиналась словами: «Мне не хочется называть их писателями. Просто перечислю фамилии. Денис Гуцко, Захар Прилепин, Анастасия Чеховская, Алексей Лукьянов, Валерия Пустовая, Илья Кочергин, Павел Санаев, Игорь Савельев, Андрей Нитченко. Всего пятнадцать человек. Имена остальных покрыты тайной. Видимо, стесняются люди».

Но это официальная, так сказать, реакция.

Неофициально не последние в литературном мире люди высказывались еще резче.

Председатель экспертного совета премий «Заветная мечта» и «Большая книга», ответственный секретарь журнала «Новый мир» Михаил Бутов написал тогда у себя в блоге: «Так держать, ребята! Верным совковым курсом – и мимо жизни не пролетите! А ведь можно было – взять и не пойти. Поди, не расстреляли бы. Точно – страна рабов, – пояснив свою позицию следующими словами, – молодой писатель, который бежит на встречу с президентом в нашей стране, – это, извините, онтологический нонсенс. То есть маловероятно, чтобы я когда-нибудь еще по доброй воле (не по службе) открыл хоть страницу этих властителей дум и будущих созидателей народного духа. У молодости должно быть совершенно особенное достоинство – достоинство противостояния. Если его в молодости нет – потом уже не будет. И на хер тогда нужна такая молодость».

[...]

http://www.gazeta.ru/culture/2009/10/06/a_3270140.shtml
LinkLeave a comment

navigation
[ viewing | most recent entries ]