| Состав счастья |
Nov. 20th, 2006|02:42 am |
В состав счастья как жизненного состояния непременно должны входить: (а) свобода (понятая не как отсутствие привязанностей / связанностей, но как внутренняя нестеснённость) и (б) отсутствие вины (чувства и понимания её).
(Вот, заодно, что такое вина: чувство + понимание того, что ты нанёс какой-то части бытия ущерб той или иной степени непоправимости [в сущности, ВСЁ непоправимо – чуть было не написала «неповторимо». И неповторимо, да – даже то, что повторяется. ОСОБЕННО то, что повторяется: в нём сильнее всего проступают различия.] А тем самым – точно тем же самым – и самому себе, ибо мы и мир - не две разные вещи, но одно и то же. Просто одно и то же, и ничто сделанное в так называемом внешнем мире не остаётся без последствий для нас самих. Что бы мы ни делали, любым из действий мы что-то делаем с самими собой, и трудно сказать, что тут главное – пожалуй, главное и то, и другое.
В известном смысле, пожалуй, невозможно не быть виноватым – и есть слишком много возможностей быть виноватым нечаянно, незаметно, против собственной воли. Но, похоже, иногда об этом можно забывать: тогда-то и наступает то самое состояние счастья.
В известном смысле мы все – узурпаторы в бытии, существа со «встроенной» виной, уже фактом собственного рождения что-то нарушили и ущемили, а потому очень легко воспринять (я и воспринимаю) собственную жизнь как «отработку» этой первичной, изначальной вины, восполнение того ущерба в бытии, того нарушения равновесий в нём, которые образовались с нашим рождением.
Так вот я о том, что в состав счастья, по моему разумению, входят:
(а) свобода,
(б) отсутствие жгучих, тяжёлых, сущностных форм вины (ибо какая-то есть всегда),
(в) согласие собственного существования с тем, что мы чувствуем главными смыслами своей жизни и даже более того (собственного – недостаточно) – с тем, что мы чувствуем главными смыслами жизни вообще, бытия в целом.
От эйфории, радости, удовольствия, довольства собой и своими обстоятельствами и прочих вещей того же ряда счастье отличается наличием смыслового компонента. Поэтому переживание осмысленности жизни – его непременное условие. Оно - внутренний «индикатор» нашего совпадения с чем-то (для нас) существенным, нашего соответствия этому существенному. Поэтому имеет смысл говорить о стремлении не столько к «счастью», сколько к тому, на что оно указывает.
Три перечисленных его компонента – в сущности, одно и то же. Просто увиденное в разных ракурсах.
Может быть, стоило бы добавить ещё одно (но не следствие ли это, скорее, счастья, чем условие его?):
цельность самоощущения, согласие и слитность разных своих сторон и частей, отсутствие разлада, зазоров и уж тем более конфликта между ними. |
|